Тяжелая рука Патриарха на моем плече отвлекли от ненужных сейчас мыслей и я с жалостью мысленно проводив остатки удовольствия, двинулся в сторону выхода с балкона. Быстро пролетев оставшиеся этажи мы оказались в подвале. Намного большее количество факелов на стенах, запах многовековой гари и плесени поведали об этом как нельзя красноречивее слов. Да еще и слегка давящее чувство опасности и приснопамятный запах темной магии раздражающий мой нос. Что то не хорошее ждало нас впереди, с каждым новым шагом я понимал это все отчетливее. По мере спуска на нулевой этаж (третий по счету в подвале), это чувство зазвенело по хлеще церковных колоколов на Пасху. В какой то момент захотелось смалодушничать и, развернувшись, слинять в прямо противоположном направлении, но внешне мой страх выразился лишь в переходе с бега на неспешный шаг. Раздраженно передернув плечами, и взбодрившись, я оказался у высокой двустворчатой двери возле которой тяжело дыша лежали взъерошенные венту в количестве трех штук. Третий, кстати говоря, был без сознания с полным остутствием растительности на оголенном теле на котором то там то здесь виднелись обширные уродливые ожоги, будто бы на него выплеснули пару литров кислоты.
- Владыка, не входите туда, – после глубокого вздоха сообщил один из подпирающих спиной дверь воинов, – с этим Темным невозможно справиться. Амулеты разрядились после двух ударов. Рон и Рикс погибли внутри. Мы лишь успели вытащить Рода, – повествование венту начавшееся довольно живо к концу стало сильно походить на отмазку нашкодившего ученика перед училкой, не говоря уж про его глаза, смотрящие куда угодно только не на мою персону. Видно что парню было банально стыдно. В общем то решений в подобной ситуации было не много. Либо сматывать удочки и валить, либо оставить бойцов охранять дверь и принять бой лично. В первом случае я рисковал уничтожить себя морально, как правитель, лидер и наконец как мужчина; во втором, мог красиво погибнуть. Честно говоря подыхать не хотелось, но жизнь в образе труса пожалуй не устроила бы меня совершенно, да и не жизнь была бы это, а существование. Перекрыв воздух липкому удушлевому страху, я приказав воинам остаться, вошел внутрь плотно закрыв за спиной створку.
В центре просторного зала стоял высокий алтарь из черного мрамора испещрённый непонятными письменами и рисунками сверху до низу, покрытый багровой коркой крови и с непонятными емкостями в основании. У противоположный стены стояла золоченая арка в виде небольшого проема заполненного белым непросвечивающим туманом, на блоках сего необычного устройства в специальных гнездах находилось с десяток крупных драгоценных камней, здорово напоминающих алмазы, причем эти камни мерцали и переливались разными цветами. Это и несколько дверей, что находились в этой сто метровой зале вот и собственно и все убраноство, если не брать в расчет моего будущего противника, а не брать его в расчет пожалуй было бы излишне опрометчиво. Низкорослый чисто выбритый лысый мужчина, на вид лет пятидесяти, с характерным бороздами морщин особо глубокими на лбу склонился над мертвым телом одного из моих бойцов и с любопытством рассматривал его клыки, что то бормоча себя под нос и довольно цокая. Тьма в ауре незнакомца в магическом зрении казалось монолитной, это не был переливающийся туман, это был безжизненный антрацитово черный камень, пожалуй еще более черный, чем сам балахон надетый на него. Пока маг увидел меня и разогнулся, с любопытством рассматривая, в голову закралась нервная шальная мысль о том, что не плохо бы было узнать, что же под такими балахонами носят маги. Судьи вот под мантиями обычно носят повседневную деловую одежду, а от магов этого мира можно ожидать и щеголяния голышом, с них станется. Да и само ношения этих одежд повсеместно, несколько озадачивало, едва ли такая солидарность в стиле вызвана исключительно вопросами удобствами. В это время маг начал делать небрежные пасы руками и воздух вокруг сгустился и стал стискивать мое тело, сковывая движение и каждый новый шаг в его сторону стал даваться с трудом, но я упорно продолжал переть будто танк.