— Почему до завтра? — осторожно осведомился тот, снова опускаясь на стул.

— А завтра специальная комиссия ООН прибывает…

Подполковник наморщил лоб.

— Ага… — произнёс он с мрачным удовлетворением. — А Африкан, стало быть, собирается встречу эту сорвать?

— А хрен его знает, что он там собирается! — с усталой прямотой отвечал ему генерал Лютый. — Просто Кондратьич дал нам срок до завтра, понял?..

Генерал замолчал и окинул недовольным взором подробную карту страны, что висела над рабочим столом подполковника. Отрезок шоссе Чумахла — Баклужино был исколот флажками на булавках. Пять флажков. Пять обнаруженных обрывков кумачовой ауры протопарторга…

— Задачу уточнил? — негромко спросил Николай.

Лицо генерала Лютого разом осунулось, стало хищным. Вот-вот укусит…

— Толь Толич… — с нежностью глядя на задёрганного шефа, взмолился красавец подполковник. — Ну ты шепни хотя бы… Уничтожать его или как?..

Собеседники не были колдунами, иначе они бы ни за что на свете не расположились таким вот образом — поперёк силовых линий. Какое ж тут, к чёрту, согласие — если поперёк? Имейся у Лютого и Выверзнева допуск в глубокий астрал, от внимания обоих не ускользнуло бы и то, что за спинами у них, предвкушая близкую ссору, уже собираются со всего здания МВД эмоционально оголодавшие страшки и прочая незримая погань.

— Коля… — хрипло, с угрозой выговорил Лютый, рывком ослабляя узел галстука. — Я ж тебя насквозь вижу, Коля… Всё ведь назло делаешь, так и норовишь подставить. Африкана вон в столицу допустил! Домового у любовницы прячешь!.. Ты о двух головах, что ли?..

— Ка-кого домового? — ошалело переспросил Николай. — У какой любовницы?

— У Невыразиновой!

— Это Невыразинова — любовница?.. Да ты же мне сам дал задание её прощупать!

— Так я тебе в каком смысле велел её прощупать?.. А ты в каком? Сколько ты на неё одной валюты извёл?..

— А вот этого не надо, Толь Толич!.. Список расходов был к отчётам приложен! Я ж тебя почему каждый раз прошу задачу конкретнее ставить? Надо же, любовница! Ты на себя посмотри! Второй таунхауз строишь! На жалованье, да?..

— А ты… А ты… — генерал уже задыхался. — А кто с дымчатых дань собирает?.. Ба-тяня!..

— Да я-то хоть с дымчатых!.. — огрызнулся Николай. — А ты уже вконец оборзел — западных союзников шелушить!..

— Обидно тебе… — не унижаясь до оправданий, гнул своё генерал. — Понимаю — обидно… Образование — юридическое, в уголовном розыске побегать успел… до распада области… Только не подсидишь ты меня, Коля, не надейся… И знаешь почему?..

Выверзнев надменно вздёрнул брови. На высоких скулах подполковника обозначился лёгкий румянец.

— Почему? — с вызовом спросил он.

— Да потому что это я!.. — ощерившись и слегка присев, генерал ударил себя кулаком в жёсткую костистую грудь. — Понимаешь?.. Я!.. Ещё когда участковым был! Это я их брал на том продовольственном складе, понял?.. Я их сажал, а не ты! И Никодима, и Глеба…

Он распустил узел окончательно и, пройдясь по кабинету, сердито выглянул в окно. По тротуару с гиканьем и свистом ехал казачий строй… Собственно, не ехал, а шёл, но фуражки с околышами были заломлены под таким немыслимым углом и сами станичники столь лихо пригарцовывали на ходу, что невольно казалось, будто они, хотя и пешие, а всё же как бы на лошадях… На противоположной стороне улицы имени Елены Блаватской под вывеской «Афроремонтъ» стоял и с восторгом скалился на широкие казачьи лампасы ливрейный негр цвета кровоподтёка…