Рихарду Зорге удалось установить достаточно прочные деловые отношения с германским послом, военным и военно-морским атташе, другими сотрудниками германского посольства. Начальник военной разведки Ян Берзин выполнил все требования «Рамзая». В 1935 году Центр пригласил Рихарда Зорге в Москву для отчета о проделанной работе. Его доклад был высоко оценен командованием военной разведки. Новый начальник Разведуправле-ния Семен Петрович Урицкий перед возвращением «Рамзая» в Токио лично ставил ему задачи по ведению разведки в этой стране на ближайшие годы, определил главные задачи в работе Р. Зорге и его резидентуры.
Если бы Разведуправление Красной Армии в 1940–1941 годах имело в Берлине только одну разведывательную группу, которую возглавляла «Альта», сведения ее вряд ли были бы оценены так высоко. Данные, полученные ею через «Арийца», страдали одним существенным недостатком — они не имели документального подтверждения. То есть от «Альты» военная разведка не получила ни одного документа, подписанного Гитлером, Риббентропом, Герингом или другими политическими и военными руководителями фашистского государства. Резиденты «Мрамор», «Метеор», «Арнольд», работавшие в Берлине, считали сведения «Альты» достоверными и направляли их в Центр.
Перед начальником военной разведки Иваном Иосифовичем Проскуровым, а с середины 1940 года и Филиппом Ивановичем Голиковым, стояла сложная проблема: можно ли доверять тому, что сообщала «Альта», тоже получавшая свои сведения со слов «Арийца».
«Ариец» часто не видел оригиналов секретных документов, касающихся подготовки Германии к нападению на Советский Союз. Он добросовестно и настойчиво собирал данные, которые интересовали «английскую разведку», в беседах с высокопоставленными германскими чиновниками, которые работали с этими документами в МИДе, в ОКБ (Верховном командовании вермахта).
И. Проскуров знал об условиях работы «Альты» несколько больше, чем Ф. Голиков, который стал начальником Разведуправления Красной Армии в середине 1940 года.
Голиков принял должность начальника военной разведки в сложных условиях — пять его предшественников были репрессированы. Вероятно, именно этим можно объяснить его чрезмерную осторожность в оценке результатов работы зарубежных резидентур и агентурных материалов.
Ф. Голиков имел сведения о том, что начиная с 1937 года руководство НКВД не в полной мере доверяло Р. Зорге, но убрать его из Токио не решалось, потому что «Рамзай» был единственным военным разведчиком-неле-галом, внедренным в Японию. Ф. Голиков тщательно изучал все донесения, которые поступали в Центр от «Рамзая». Некоторые из них, не совпадавшие с оценками, в частности, боевой готовности Красной Армии, Ф. Голиков относил «в разряд сомнительных и дезинформационных». Такие сведения не докладывались высшему политическому и военному руководству страны. В частности, когда Зорге сообщал о том, что немецкие генералы считают боеготовность Красной Армии низкой, эта оценка не попала в специальное сообщение Разведуправления. Голиков, который был до назначения начальником Разведупра командующим 6-й армией, не мог согласиться с тем, что его офицеры и солдаты обучены хуже, чем немецкие.