Иногда я закрываю глаза и вспоминаю, как я заполучила своего мужа. Благодаря моему актерскому мастерству, которое я постоянно оттачивала на мужчинах, все произошло очень даже удачно. Я разыгрывала из себя женщину, совершенно безразличную к мужскому карману и красноречиво рассуждала о том, что самое важное качество мужчины — это добрая душа. «С милым рай и в шалаше», — говорили мои лживые глаза, имитирующие невинность. И он поверил… Он никогда не утрачивал бдительность, а тут утратил. Он и в самом деле поверил, что я обыкновенная влюбленная дурочка и не держу за пазухой камня, который может полететь в его сторону. Когда мы поженились, я была уверена, что я для него — самое главное, но я ошиблась. Самым главным для него оказались деньги, а я так… обыкновенным предметом, украшающим интерьер его дома. Я искусно расставила ловушку и… поймала в нее самого настоящего зверя. Хуже того, я попала в эту ловушку сама.

Тяжело вздохнув, я еще раз взглянула на пруд и направилась в дом. Не задумываясь, налила себе порцию виски и вдруг заметила неодобрительный взгляд домработницы.

— Больше не могу, — проговорила я.

— Анжелочка, не рановато ли?! — Домработница укоризненно покачала головой. — А вдруг Яков Владимирович сейчас вернется? Ему это не понравится. Будет скандал.

Я не хотела ничего слушать. Быстро выпила и тихо повторила:

— Я больше не могу…

Обняв бутылку виски, я направилась к выходу. Остановившись у дверей, я резко обернулась и закричала, что было сил:

— Я больше не могу!!! Понимаете, я больше не могу!!! Вера Анисимовна, вы хоть что-нибудь понимаете?!!

— Понимаю, — растерянно произнесла женщина.

— Я больше не могу!!! Не могу!!! — Глаза мои были полны слез.

Выбежав из дома, я остановилась у пруда, жадно отпила виски прямо из горла и, увидев, что лебеди просыпаются, замахала руками.

— Я больше так не могу… Вы-то хоть меня понимаете?! Вы-то хоть можете понять, что я больше так не могу?!! — кричала я. Голос мой был каким-то чужим, полным душевной боли.

Появилась испуганная домработница, которая нерешительно попыталась отобрать у меня бутылку виски.

— Анжелочка, я вас прекрасно понимаю… Но все же отдайте бутылку.

— Не отдам.

— Придет Яков Владимирович и вам от него достанется.

— Я не боюсь Якова Владимировича. Я его не боюсь! Пошел он к черту, этот Яков Владимирович! Вера Анисимова, шли бы вы ужин готовить…

— Я уже сготовила.

— Тогда вытрите хорошенько пыль.

Женщина перестала вырывать у меня бутылку, но в дом не шла.

— Я же русским языком сказала, шли бы вы в дом.

— Просто я за вас переживаю…

— Не надо за меня переживать! Не надо. Вы бы лучше переживали за себя. А я уже большая, разберусь как-нибудь сама.

Расстроенная Вера Анисимовна опустила голову и поплелась в дом. Я посмотрела ей в след и, потеряв самообладание, крикнула:

— Только не надо делать вид, что я вас очень сильно обидела! Просто каждый должен заниматься своим делом! Вы занимаетесь своим, а я своим!!! Кто-то убирает дом, а кто-то пьет виски и поит им лебедей! Можно подумать, что я просто бешусь с жиру, что я зажралась! Но вы-то, Вера Анисимовна, понимаете, что я не зажралась?! Вы-то должны это понимать! Я просто больше так не могу! Не могу!!!