В общем, я выглядела так, как требовалось на данный момент.

Меган повела меня в столовую. Я шла следом за ней и по пути рассматривала обстановку в особняке. Кругом было красиво, величественно и, на мой взгляд, чересчур помпезно. В отделке помещений в основном преобладали темные тона: бордовый, пурпурный, коричневый, фиолетовый; и золото, золото, золото. Позолота кругом: рамы картин, расшитые золотыми нитями бордовые бархатные портьеры, тисненные золотом темно-лиловые обои, вензеля на дверях, лепнина на потолке, люстры, вазы, перила… И все это в своей массе подавляло, заставляло чувствовать себя мелкой и ничтожной по сравнению с окружающим великолепием. Я, конечно же, старалась не показывать вида, но тем не менее обстановка угнетала меня, заставляя сгибаться перед грядущими трудностями.

Но вот, пройдя длинными коридорами и последовавшей за ними небольшой анфиладой комнат, мы оказались в гостиной перед закрытыми дверями, которые вели в столовую. Меган, сделав книксен, удалилась, а я осталась стоять в одиночестве. Впрочем, одна я пребывала недолго.

Вскоре раздались гулкие шаги, и в комнату стремительно вошел Кларенс. Свои каштановые, переливающиеся медью на утреннем солнце волосы он небрежно стянул в недлинный, завитый на конце хвост. Муж был облачен в темно-синий парчовый камзол, расшитый серебряным узором по полам, из рукавов с большими манжетами выглядывали пышные кружевные рукава тончайшей белоснежной рубашки. Под камзол был поддет длиннополый жилет с серебряными, с крупными жемчужинами, пуговицами. На ногах у него вместо привычных моему глазу брюк оказались плотно сидящие бриджи длиной до колена – в голове тут же всплыло старинное слово «кюлоты», – ниже белоснежные шелковые чулки, а все это довершали туфли на небольшом плоском каблуке и с массивными пряжками.

Заметив, что я стою у окна, Кларенс окинул меня внимательным взглядом, словно впервые увидел, а потом презрительно скривил губы:

– Да уж, не ожидал, что вы такая… невзрачная! Вчера я еще понадеялся, что мне показалось, однако теперь явственно вижу – не ошибся. Сегодня в своем наряде вы еще отвратительнее, чем вчера.

Однако вместо того, чтобы обидеться или расстроиться, я лишь испытала удовлетворение – мой трюк с «обратным» переодеванием удался. Впрочем, это никак не отразилось на моем лице. Не дождавшись от меня каких бы то ни было эмоций, супруг продолжил свои нападки:

– Вы даже не потрудились к утру привести себя в порядок. И сейчас больше похожи… – Тут он картинно отступил на шаг и, сложив руки на груди, еще более нарочито принялся разглядывать меня. – Я даже затрудняюсь сказать, на кого вы больше похожи в своих одеждах… Мышь или?.. Пожалуй, больше на подзаборную кошку. Да, да… Именно на нее. Такая же тощая, без фигуры. Такая же серая и… – тут он особо желчно усмехнулся, – прилизанная, словно из подворотни с помоями вылезла.

Но его слова не достигали цели. Во-первых, я сама себя никогда не считала красавицей, и поэтому сравнение с мышью и прочей живностью особо не задевало. А если в этом мире самое обыкновенное и невзрачное животное – кошка, то почему бы и нет. Пусть уподобляет ей. А во-вторых, я сама пыталась достигнуть подобного эффекта. Чего ж после обижаться?