— Она коров держит, как Ильхамовы, — поспешил поделиться догадкой Илья.

Лицо тетки, и без того смурное, окончательно погасло.

— С чего это, как Ильхамовы? — На лбу тетки появилась еще одна, выражающая крайнюю степень недовольства складка. — Клавдия испокон веков молоком торгует, я малой была, так к ее матери, помню, с банкой ходила. А эти, — складка на лбу приобрела угрожающий характер, — всего пять лет, как в Ясачке поселились, а уже два десятка коров имеют. — Татьяна Васильевна осуждающе покачала головой и поспешила добавить: — Но они свое молоко все на завод сдают, так не торгуют. Да и кто у них брать будет? Вот ты мне сам скажи, только как есть, ты бы сам стал у них молоко брать?

Лунин, организм которого не усваивал молоко, особенно парное, с самого детства, задумчиво потер указательным пальцем подбородок и невразумительно промычал:

— Нет, ну а зачем… Ведь если у Клавдии есть, то тогда… — Поняв по лицу тетки, что она ждет более четкого ответа, Илья выдохнул: — У Клавдии по-любому молоко лучше.

Судя по всему, претензии у Татьяны Васильевны были не столько к качеству молока Ильхамовых, сколько к самим поселившимся в их селе азербайджанцам. Суть этих претензий оставалась пока для Лунина не ясна, но он и не горел желанием погружаться в пучину межнационально-молочных конфликтов Старого Ясачного.

— Так в какое время вы из дома вышли? — Илья постарался аккуратно вернуть болтовню тетки в более конструктивное русло. — Вы время помните?

— В половине, — утвердительно кивнула тетка и замолчала. Увидев в глазах Ильи непонимание, она торопливо добавила: — Я всегда из дому в половине выхожу. Привычка уже такая.

— Тетя Таня, — Лунин произносил слова ласково, почти распевно, стараясь ничем не выдать закипавший в нем гнев, — в какой половине?

— А? — не поняла Татьяна Васильевна.

Тяжелая ладонь с такой силой хлопнула по поверхности стола, что подпрыгнула не только стоящая возле монитора кружка с недопитой водой, но и сам монитор, а заодно и сидевшая на стуле тетка.

— В половине чего вы вышли? — рявкнул Илья. — Половина седьмого, половина восьмого? Какое время было?

— Восемь тридцать, — испуганно отрапортовала тетя Таня.

— Хорошо. — Лунин мотнул головой из стороны в сторону, словно готовящийся к атаке молодой бычок, и перешел к следующему вопросу.

— Сколько времени вы пробыли у Клавдии и когда вернулись? Только отвечайте как можно точнее.

— Точнее, могу точнее, — затараторила еще не оправившаяся от испуга Татьяна Васильевна. — Я ж там у Клавдии не одна сидела, еще Нинка с Ленкой. Они тоже молоко берут через день, как и я. А в другие дни Ритка с Наташкой, они, значит, тоже по три литра.

— Ушли вы в какое время? — простонал Илья, глядя на часы и понимая, что до обеденного перерыва освободиться ему точно уже не получится.

— В девять сорок. Я точно помню. Нинка на часы посмотрела и говорит: ой, матушки, уже девять сорок, пора и честь знать. Ну, так и я собралась вместе с ней да и тоже в сторону дома. А нам ведь с Нинкой как раз в одну сторону, мы ж на одной улице живем, только она на два дома дальше.