Пронзительно завопил звонок, и учащиеся в трех униформах через окна и двери выскочили из классов. Радостно, как во всех школах мира. Этим шпионская школа ничем не отличалась от рядовых, нормальных школ. Джули Свэнсон с пачкой тетрадей вышла на террасу.

— Знаете, что написал Шэлдон? — Джули Свэнсон засмеялась.

Когда она смеялась, она становилась совсем простой деревенской девушкой. В сущности, она ею и была. — Я продиктовала классу: «Мы привели из разведки двух пленных». А этот идиот Шэлдон написал: «Мы привели из-под реки двух пленных…»

— Это он нарочно, чтобы повеселить вас, Джули… Клоун, кажется, в вас влюблен.

— Не до такой степени, чтобы допустить ошибку в решающем диктанте. От этого диктанта зависит его балл за год и как следствие — его дальнейшая судьба. Попадет ли он в школу в Сан-Педро или вернется в армию. Он хочет продолжать занятия…

— А что за школа в Сан-Педро? — полюбопытствовал я.

— Следующая ступень в формировании военного переводчика. Двухгодичная школа, откуда выходят уже с офицерским званием. Вот туда уже меня не возьмут. У них строгий отбор. У нас, в сравнении с Сан-Педро, — бордель. Даже беременные солдатки расхаживают. Вы еще не встретили беременных, господин Лимонов? — Львовский был явно доволен феноменом беременных солдаток. Он улыбался. — А вы что, господин Лимонофф, Париж на Монтерей решили променять?

Рядом с Джули Свэнсон я не сразу нашелся, что ему ответить.

— Кажется, решил… Кто такой major Николас Кук.

— Наш непосредственный босс. Должность его соответствует завучу в советской школе. Вы что, уже познакомились?

— Подвез меня в джипе, испугав предварительно. Я себе с удовольствием карабкаюсь в гору, взмок от пота, но хорошо, вокруг все, как в Крыму или французском Провансе, цикады орут… И вдруг останавливается джип. «Эдвард Лимонов, вы арестованы!» Шутник ваш завуч…

— Ладно, господин Лимонов, можно подумать, что вы испугались. Такой закаленный провокатор, как вы, должен был бы обрадоваться возможности…

— Кого здесь у вас провоцировать? Пыльные акации? Кузнечиков?

— Эди, мы собирались быстро поесть. У меня сегодня перерыв короткий. Я замеща-ю-ю-щая… — Справившись со «щающая», Джули Свэнсон извлекла из карманчика юбки ключи от машины и позвенела ими.

— ОК, — сказал Львовский, — не смею задерживать дружную пару. — И помрачнел. — Может быть, возьмете меня с собой? Вы куда, на fishermen's пристань?

— Возьмем? — спросил я.

— Хорошо, — согласилась Джули Свэнсон. — Он у нас одинокий сейчас совсем, Алик. Солдатку его Джекки выгнали из школы за развратное поведение. — Джули Свэнсон очень хорошо говорила по-русски, за что и являлась одной из всего нескольких американских преподавателей русского языка в школе, но «развратное поведение» вышло у нее как перфокарта из компьютера, туго и с большим количеством «р», чем необходимо.

Пока мы садились в синий автомобильчик Джули, Львовский с удовольствием объяснял, кто такая солдатка Джекки и почему ее отчислили из шпионской школы. Как обычно, Львовский выбрал самую паршивую овцу в стаде. У Джекки была репутация drug-addict и легкодоступной девушки. Как и во всех школах мира, связи студентов с преподавателями не поощрялись.