Не надо было ей разрешать ему этого поцелуя, потому что злейшим ее врагом было искушение. О Господи, какое же это было искушение! Она ведь была женщиной, а не статуей, а Бен Льюис был истинным мужчиной. И она его хотела.

Поэтому она тоже ответила поцелуем, и рот ее был жарким и нежным от страсти, и язык прижался к его языку. Она почувствовала, как он содрогнулся, и ощутила глубокое удовлетворение оттого, что может заставить его мучиться от такого же жестокого желания.

Затем он откинулся назад, глаза его горели, лицо окаменело. Губы его были сейчас мягкими, влажными и чувственными, словно они все еще страстно прижимались к ее губам.

— Будь все проклято, — яростно произнес он, схватил фонарь и баночку с мазью, резко дернул вниз молнию и начал было выползать из палатки, но тут же обернулся и, сверкнув глазами, рявкнул:

— Никогда больше не буду давать таких дурацких обещаний. И заклей снова эту чертову палатку.

— Заклею, — с трудом пролепетала она.

Бен вылез из палатки, и Джиллиан постаралась уснуть, но сердце ее билось слишком сильно. Груди ломило, кровь пульсировала в тугих сосках. Найдя скомканную майку, Джиллиан с трудом натянула ее, надеясь, что это успокоит ноющую боль.

Как бы тяжко ей ни пришлось завтра, она не может допустить еще одного массажа. Она прекрасно понимала, что произойдет. Слишком сильно ее тянуло к нему, чтобы сопротивляться его близости, а сам он, конечно, и не подумает сопротивляться. Наоборот, он использует любую возможность, чтобы сломить ее оборону — хотя ее оборонительные порядки были, по правде сказать, не так уж сильны. В настоящий момент они, точно, были в полном расстройстве.

На третий день пути идти стало еще тяжелее, потому что из долины реки они стали подниматься в горы. Джиллиан теперь шла прямо за Беном, глаза ее пристально и тревожно вглядывались вперед.

— А теперь что ты ищешь? — проворчал он.

Бен знал, чего ищет сам: признаков опасности. Она могла затаиться вверху или прямо перед ним, на земле. Она могла броситься на них из подлеска, могла настигнуть их в виде стрелы, потому что наиболее дикие племена не любили, когда кто-то вторгался на их территорию. Или же опасность могла подстеречь их просто в рое диких пчел. Это было частью его работы: замечать малейшие детали и быть готовым ко всему. Ранее он уловил резкий, едкий запах пекари и свернул далеко в обход, чтобы избежать встречи с этим злобным и опасным животным. Свиньи из ада — вот они кто такие! Этот обход заставил Джиллиан понервничать, хоть он и уверял, что затем они вернулись на первоначальную тропу.

— Я ищу гору с плоской вершиной, — объяснила она.

— И как далеко от нас должна она находиться?

— Не знаю. Это неважно, потому что мы к ней не пойдем. Это просто одна из вех нашего маршрута. Предполагается, что она должна показаться через день пути после того, как дорога начнет подниматься в гору.

— Ну и ну, — иронично заметил он. — Я и не представлял себе, что описание пути такое подробное.

Она прищурилась, глядя в широкую спину и размышляя о том, как бы ей хотелось дать ему камнем по башке или по этой широченной, мокрой от пота спине, хотя камень, наверное, от него отскочит, уж слишком он весь твердый. Вчера ему помешали рукава рубашки, потому что они сковывали размах его мачете, когда он рубил загораживающие путь лианы. Тогда он просто оторвал эти рукава. Его голые руки были перевиты мускулами, которые бугрились и перекатывались при каждом движении. При виде этих мускулов у нее сводило живот.