Он не знал, в каком направлении двинется Кейтс, поэтому пару секунд постоял у пикапа, дожидаясь его появления. Однако дольше ждать не осмелился. Когда Кейтс не объявился, Бен быстрым шагом направился к углу, держась вплотную к стене полуразвалившегося дома. Кейтс как раз пересек улицу и входил в бар Жетулио, место настолько убогое, что рядом с ним заведение Кристуса показалось бы четырехзвездочным рестораном. Несколько лет назад Бен пару раз бывал в этом баре, но тамошняя атмосфера ему не понравилась. У Жетулио можно было в два счета стать покойником.

Ах черт. Он не мог просто так проследовать в бар за Кейтсом: тот сразу же его узнает, потому что из-за полумрака ему придется снять темные очки. Бен с досадой огляделся по сторонам.

Меньше чем через минуту он стал обладателем замызганной шляпы-сафари защитного цвета, купив ее у нахального подростка за цену, в два раза превышавшую цену новой. Это если считать, что парень купил ее, а не украл, что было гораздо более вероятно. Шляпа не слишком скрывала лицо, но должна была сойти за неимением лучшего.

Неторопливо перейдя улицу, Бен шагнул в сторону, когда грубо сколоченная дощатая дверь бара распахнулась и оттуда вывалились двое дюжих портовых рабочих. Несмотря на относительно ранний час, оба были в полной отключке. Прежде чем дверь снова захлопнулась, Бен проскользнул внутрь, тут же подняв руку, чтобы снять очки. Этот жест преследовал сразу две цели: чтобы можно было лучше видеть и чтобы рука прикрыла лицо. Ни на кого не глядя, он повернул налево и уселся за столик, стоявший в самом углу. Окон в баре Жетулио не было, только с потолка свисала пара маломощных ламп, и еще парочка висела над стойкой, за которой хозяйничал бармен, на вид еще более неприветливый, чем тот, которого помнил Бен. Этот был здоровенный детина шести с половиной футов роста, весивший, вероятно, что-то около двухсот фунтов. Левое ухо у него отсутствовало.

Едва зад Бена коснулся стула, как перед ним возник паренек с угрюмой физиономией.

— Что пить будете?

— Пиво.

Не желая, чтобы мальчишка запомнил его, Бен ограничился одним этим словом и даже не поднял на него глаза. А еще он подавил в себе желание осмотреться и просто сидел сгорбившись на стуле, стараясь выглядеть не то сонным, не то пьяным.

Мальчик принес ему пиво. Бен положил деньги на стол, и они тут же исчезли в ловких пальцах мальчишки. После этого Бен остался наедине со своей кружкой, которую, должно быть, неделю не мыли. Мысленно пожав плечами, он сделал глоток, полагая, что спиртное убьет микробов. Затем осторожно изменил позу, опершись на стол локтями и склонив голову, так что шляпа заслонила лицо. Затем он стал медленно обводить зал глазами, пытаясь разглядеть что-нибудь в царившем здесь полумраке.

В баре находилось человек пятнадцать, причем половина из них стояла около стойки. Никто не обращал на Бена ни малейшего внимания. Все разговоры сводились к брехне и хвастовству. Страна и язык менялись, но брехня и хвастовство оставались неизменными. Радио на полке за головой бармена орало какую-то бразильскую рок-песню. Певец пел довольно паршиво, но это никого не волновало.