Он испытал какой-то яростный восторг, когда она прижалась к нему, обвив его шею руками. Он почувствовал, как напряглось ее тело.

— Ну, так ты остаешься? — пробормотала она. Он забыл, что она говорила перед этим.

— Где остаюсь?

— Сидеть у костра.

Вместо ответа он взял ее руку и прижал к своей возбужденной плоти.

— А как ты думаешь?

Джиллиан прильнула к нему, слабея от предвкушения. Весь день она мечтала о его прикосновении и сейчас дрожала от сознания того, что скоро примет его в себя.

— Может быть, уточнить вопрос?

— Не надо… — Он снова жадно поцеловал ее. — Мы оба понимаем, чего хотим.

Пока он гасил костер, она влезла в палатку и к его приходу разделась. Она не выключала фонарик, пока он снимал одежду, наслаждаясь видом его великолепного тела. На мгновение он замер, любуясь ее наготой, затем погасил свет и овладел ею в теплой, обволакивающей темноте.

Дни и ночи сменяли друг друга, а они продолжали свое необычное путешествие. Целый день шли без остановок, часто даже ели на ходу. Днем Бен почти не прикасался к ней, и она это понимала. Зато по утрам так не хотелось покидать палатку и снова отправляться в путь!

Иногда она чувствовала себя совершенно измученной после долгих ночных часов любви. Все дразнящие, нахальные намеки Бена, которые так раздражали и задевали ее раньше на протяжении всех недель пути, оказались правдой. Он был неутомим, к тому же для него не существовало никаких запретов. Бен то полностью подчинял ее себе, не давая подняться и только посмеиваясь над ее усилиями вырваться, то, лежа на спине, сажал ее на себя верхом, предоставляя полную свободу действий.

Как любовник он был неотразим. Его огорчало, что она так долго держала его на расстоянии, но теперь, оглядываясь назад, сама Джиллиан удивлялась своему упорству. Она объясняла себе это только тем, что не знала, чего лишалась. Каждый раз, когда она смотрела на него, высокого, сильного, уверенного в себе, то ощущала такой прилив любви и желания, что готова была сорвать с себя одежду. Однако оба сдерживали свои чувства, зная, что у них еще будет много времени, когда минует опасность.

Джиллиан понимала, как важно добраться до Манауса, потому что только там она могла заявить о совершенных Дутрой убийствах. Она не знала, обвинят ли Кейтса в соучастии, хоть он и стрелял в Бена, и, вообще, обратят лн бразильские власти внимание на взаимные обвинения двух американцев. А вот что касается Дутры, это было другое дело: власти давно пытались его на чем-то поймать. По всей вероятности, и Кейтс и Дутра скрылись, но она все равно заявит об их преступлениях.

При мысли о Рике сердце ее сжималось. Ей хотелось похоронить его дома, но Бен уже сказал ей однажды, что сельва быстро об этом позаботится. Не исключено, что Кейтс и Дутра бросили куда-нибудь трупы, например в овраг, чтобы уничтожить улики.

Все, что было в ее силах, — это заявить о случившемся.

Джиллиан даже не думала о том, что будет делать дальше. Она нашла Каменный Город, но не сумела захватить с собой никаких доказательств его существования. Она оставила там все свои записи и фотографии, у нее не сохранилось даже какого-нибудь керамического черепка.