– Почему именно Кейн? Он что, какой-то особенный? Наконец Тоа-Сителл распознал нотку в голосе Берна, скрывавшуюся за обычной его раздражительностью. «Этот тип ревнует!» – озарило его. Сохраняя невозмутимое выражение лица, про себя герцог решил, что необходимо выяснить, каковы отношения между Ма'элКотом и его фаворитом – графом Берном.

– Я не уверен, – ответил Ма'элКот. – Хотя его карьера, конечно, впечатляет.

Император пожал массивными плечами и положил огромную руку на плечо Берна.

– Наверное, о его особенностях можно сказать так: он единственный человек, который сошелся с тобой один на один, Берн, и смог унести ноги.

На губах графа заиграла улыбка.

– Это только потому, что он умеет бегать быстрее зайца. Ма'элКот обнял Берна за плечи и вопросительно посмотрел в его лицо.

– Вот что я тебе скажу: ты уже не тот человек, что был. Теперь у тебя есть мой Дар, и Кейн не сможет больше убежать от тебя.

Берн положил ладонь на рукоять Косалла, и меч ответил на прикосновение легким жужжанием, приглушенным ножнами.

– Да. Да, я знаю.

Ма'элКот повернул голову ровно настолько, чтобы встретиться серо-стальными глазами со взглядом Тоа-Сителла.

– Тебя ждут труды, мой герцог. Прощай же!

Не успел Тоа-Сителл ответить, как его ноги погрузились в камень. Под Ма'элКотом и Берном поверхность башни оставалась твердой, и они невозмутимо наблюдали за тем, как герцог погружается все глубже и глубже. Тоа-Сителл вскрикнул от неожиданности. Последним, что он увидел, был Ма'элКот, прижимающий голову Берна к своей обнаженной груди.

Поддерживавшая герцога Сила мягко опустила его на каменную поверхность магического круга в Железной комнате. Тоа-Сителл отряхнулся и смахнул с одежды воображаемые песчинки; все это время он неотрывно смотрел в каменный круг над собой.

В конце концов он крякнул и помотал головой. Потом тихо подошел к алтарю и посмотрел на Джейби, того самого Джейби, которого он – фактически лично – отправил туда. Он долго стоял и смотрел, как вздымается его грудь, как сеть его внутренностей содрогается от сердцебиения, как оно все замедляется и, наконец, останавливается.

Джейби был его другом – хорошим, верным другом. Даже чересчур верным – ведь он же был другом Конноса. Он поставил дружбу превыше долга. Это был выбор хорошего человека.

Выбор мертвеца.

Верность стоила Джейби не только жизни. В ушах Тоа-Сителла все еще эхом отдавались его крики, ужас и агония, привлекшие те самые потусторонние силы, которые потом использовал Ма'элКот, Он пытался определить, осталось ли в этом умирающем теле что-нибудь от Джейби или он кричал от невыносимой боли в том кошмарном аду, куда вернулись потусторонние силы.

Однако в чем бы ни заключалась истина, тело все же справилось со своей ролью – послужило целям Ма'элКота; больше император в нем не нуждался. Тоа-Сителл не был таким же хорошим человеком, как тот, что лежал перед ним; он мог оказать ему только одну услугу – немного ускорить его конец. Очень осторожным и точным движением Тоа-Сителл зажал нос Джейби; вторая его рука накрыла рот умирающего.

Затем он вытер ладони о брюки и вздохнул. Впереди его ждало немало работы.