Предложение это, внесенное Россией и поддержанное Англией и Китаем, государствами, владеющими обширной территорией, вызвало, выражаясь парламентским стилем, «заметное оживление». Остальные страны держались выжидательно. Заседание пришлось прервать. Начались кулуарные переговоры и интриги. В конце концов, по предложению Швейцарии, большинством голосов было постановлено: отложить окончательное решение вопроса.

К нему вернутся в том случае, если не удастся установить принципа справедливого раздела.

Но как в подобном деле точно установить, что справедливо и что нет? Вопрос очень сложный. Одно заседание следовало за другим, и все они были одинаково безрезультатными. Ясного мнения делегатов выявить не удавалось. На некоторых заседаниях дебаты носили столь бурный характер, что мистеру Гарвею не оставалось ничего другого, как только надеть шляпу и сделать вид, будто он покидает председательское кресло.

Если такого жеста до сих пор оказывалось достаточно, чтобы успокоить возбуждение собравшихся, то будет ли он производить действие и дальше? Судя по царившему возбуждению, по резкости выражений, которыми обменивались делегаты, — в этом можно было усомниться. Были все основания предполагать, что недалек тот день, когда придется прибегнуть к помощи вооруженной силы, что неизбежно подорвет уважение к суверенным государствам, представленным на конференции.

А между тем такая буря могла вот-вот разразиться. Не было основания ожидать, что споры с каждым днем не станут разгораться все больше и больше, так как с каждым днем, судя по ежедневным заметкам И.Б.К.Лоуэнталя, падение болида делалось все более вероятным.

После десятка коммюнике, звучавших крайне взволнованно и сообщавших о безумной пляске метеора и о полном отчаянии злополучного наблюдателя, последний несколько овладел собой. Совершенно неожиданно в ночь с 11 на 12 июня маститый ученый совершенно успокоился, установив, что метеор прекратил свои фантастические прыжки и вновь подчинился воздействию какой-то постоянной силы, хотя и неизвестной, но все же не противоречащей здравому смыслу. И с этой минуты И.Б.К.Лоуэнталь, отложив на будущее расследование вопроса о том, почему это небесное тело в течение десяти дней находилось во власти безумия, снова обрел душевное равновесие — неотъемлемое свойство математика.

Он первый, не откладывая, осведомил мир о возвращении метеора в нормальное состояние. С этого дня в его ежедневных заметках отмечалось медленное изменение курса метеора, орбита которого снова начала отклоняться на северо-восток — юго-запад. В то же время сокращалось расстояние метеора от Земли в прогрессии, закономерность которой И.Б.К.Лоуэнталю до сих пор еще не удалось установить. Вероятность падения, таким образом, все более возрастала. Если не было еще полной уверенности, то она во всяком случае с каждым днем приближалась.

Какой могучий стимул для Международной конференции спешить с окончанием своих работ!

Ученый директор Бостонской обсерватории в серии последних заметок, опубликованных им между 5 и 14 июля, проявлял в своих прогнозах еще большую смелость. Сначала намеками, а затем все более открыто, он сообщал, что в курсе болида произошло новое и очень важное изменение и что, по всей видимости, публика вскоре будет осведомлена, какие последствия отсюда неизбежно вытекают.