С торжествующим видом он предъявил бумажку жене.

— Ну вот, все в порядке… — Он глянул вперед поверх плеча Дорис и вдруг нахмурился. — А где наше такси?

Она обернулась. Такси исчезло. На том месте, где стояла машина, осталась лишь пара каких-то бумажек, которые ветер лениво гнал по асфальту. На другой стороне улицы возились двое мелких ребятишек. Совсем малыши, лет пяти-шести. Мальчик и девочка с растрепанными косичками, торчащими в разные стороны. Они хватали друг друга руками и заливисто хохотали. Дорис заметила, что рука у мальчика изуродована и скрючена, как клешня. И куда только смотрит министерство здравоохранения… Ребятишки заметили, что она на них смотрит, тесно прижались друг к другу и опять рассмеялась.

— Я не знаю, — растерянно проговорила Дорис. Она себя чувствовала полной дурой. И еще ей было немного не по себе. Жара, неизменный ветер, который дул так неестественно ровно, без порывов и затуханий, странный, словно нарисованный свет…

— А в котором часу это было, примерно? — вдруг спросил Фарнхэм.

— Я не знаю, — испуганно проговорила Дорис. Неожиданный вопрос констебля перебил ее горестный речитатив, так что она даже не сразу сообразила, о чем ее спрашивают. — Часов в шесть, наверное. Может быть, в двадцать минут седьмого.

— Ясно. Продолжайте, пожалуйста, — сказал Фарнхэм, который прекрасно знал, что в конце августа закаты в Лондоне начинаются как минимум в восьмом часу. Если не позже.

— Так, это что же получается? — проговорил Лонни, оглядываясь по сторонам с таким напряженным видом, как будто хотел силой своего праведного раздражения вернуть на место исчезнувшее такси. — Он что, просто взял и уехал?

— Может быть, он подумал… ну, когда ты поднял руку. — Дорис изобразила тот знак «все о'кей», который Лонни показывал ей из телефонной будки. — Может быть, он подумал, что ты его отпускаешь… вроде махнул рукой.

— Мне пришлось бы долго руками махать, чтобы он уехал с почти трояком на счетчике, — фыркнул Лонни и подошел к краю проезжей части. Двое малышей на той стороне Крауч-Энд-роуд продолжали хихикать.

— Эй, ребята! — окликнул их Лонни.

— Вы американец, сэр? — спросил мальчик с клешней вместо руки.

— Да, — сказал Лонни и улыбнулся. — Вот тут стояло такси, буквально пару минут назад. Вы не видели, куда оно уехало?

Ребятишки как будто задумались. Девочка вышла к краю тротуара, сложила ладошки рупором и, по-прежнему улыбаясь, она прокричала им через улицу — через рупор из грязных ладошек и через свою по-детски невинную улыбку:

— Вот и угребывай в свою Америку!

У Лонни отвисла челюсть.

— Сэр! Сэр! Сэр! — пронзительно завопил мальчик, бешено размахивая своей безобразной клешней. А потом они оба развернулись и бросились бежать. Буквально через пару секунд они завернули за угол и скрылись из виду, и только эхо их звонкого смеха еще задержалось на улице.

Лонни ошалело взглянул на Дорис.

— Похоже, что здесь, в Крауч-Энде, некоторые ребятишки не особенно жалуют американцев, — выдавил он.

Дорис нервно огляделась по сторонам.

Похоже, больше на улице не было никого.

Лонни приобнял ее за талию.