Когда центр классического мира переместился из Афин в Рим, греческие боги и богини не утратили своего величия, сменив греческие имена Зевс, Арес, Гера, Афродита, Артемида и Афина на римские имена Юпитер, Марс, Юнона, Венера, Диана и Минерва. Но смена имен повлекла за собой и более фундаментальные перемены. «Импортированным» эллинистическим божествам пришлось соперничать с традициями ранних римлян, потомков Ромула и Рема, сыновей-близнецов смертной весталки Реи и бога войны Марса. По легенде, сразу после рождения мальчиков бросили в реку Тибр. Их спасла и выкормила своим молоком волчица. Сама идея о том, что зверь чудесным образом вскормил человека — вернее, двух человек, — позже ассоциировалась с возникновением самого Рима. Выросшие на молоке хищника основатели города впитали способность волка сражаться. Она им позже пригодилась, когда они стали правителями. До наших дней эмблемой Рима является волчица с несколькими сосцами, которую сосут Ромул и Рем.
Еще одна римская легенда — она появилась позднее — кормящую грудь из мира богов и богинь или мифических животных «переводит» на общежитейский уровень, уровень человеческого питания. Но и она изменяет отношение к вскармливанию, отражая заботу римлян о семейном и гражданском долге. Эту историю традиционно называют «Римское милосердие». В ней говорится о кормящей женщине, которая дала грудь своему родственнику, оказавшемуся в тюрьме. История датируется первым веком нашей эры, и автором ее считается римский писатель Валерий Максим. Плиний Старший (23–79 гг.) повторил ее в таком варианте:
По всему миру известны случаи безграничной дочерней преданности, но случай, произошедший в Риме, превзошел их все. Женщина низкого происхождения, только что родившая ребенка, получила разрешение навестить свою мать, которую в наказание посадили в тюрьму. Ее всегда обыскивали перед тем, как впустить, чтобы она не пронесла никакой еды. Женщину застали за тем, что она кормила свою мать грудью, чтобы поддержать в ней силы. Благоговейная любовь дочери была позднее вознаграждена, так как ее мать отпустили, и обе они получили пожизненное содержание. Это место было посвящено соответствующей богине, и здесь вырос храм Дочерней Любви…>[28]
Этот обмен ролями, когда кормящая мать кормит своего родителя, а не своего ребенка, был увековечен специальным храмом, посвященным богине дочерней почтительности. Много веков спустя, в эпоху ориентированного на классический мир Возрождения, эта тема была связана с христианской добродетелью милосердия и стала темой для многих произведений искусства>[29]. И что интересно: во всех этих работах, которые я видела, родитель сменил пол. Мать превратилась в отца, что внесло нотку инцеста в эту историю (илл. 12).
К тому времени, когда Плиний внес свою лепту в легенду о римском милосердии, материнское грудное вскармливание определенно выходило из моды в римских семьях. Плиний с ностальгией обращается к тем временам, когда римские дети впитывали гражданские добродетели с молоком матери, а не отправлялись к кормилицам. Он и Тацит (56–120 гг.) советовали женщинам Римской империи заглянуть в прошлое, когда «каждое дитя человеческое… находилось не в задней части дома в комнате купленной кормилицы, а у груди своей матери и в ее объятиях»