. Для нас, впрочем, существенно важнее другое: переименование страны ради утверждения права владения, выдавившее за легитимные рамки подавляющее большинство ее населения или просто игнорировавшее его существование, чрезвычайно облегчило переведение этого населения в разряд «случайных жильцов», временных обитателей страны, занимающих землю, которая им не принадлежит. Использование термина «Эрец Исраэль» способствовало внедрению популярного метаобраза «пустой страны» — «страны без народа», которая изначально, во все времена предназначалась для «народа без страны». Расшифровка этого центрального, несомненно, лживого образа, источником которого было, как ни странно, евангелистское христианство, позволит нам гораздо лучше понять как природу возникновения проблемы арабских беженцев в ходе войны 1948 года, так и возобновление колонизационного предприятия после войны 1967 года.

Центральной задачей данного сочинения является деконструкция тезиса об «историческом праве» и национального нарратива, ему сопутствующего; их единственное назначение — найти моральное оправдание экспроприации территориального пространства. Таким образом, эта книга является инструментом критики официальной, порожденной истеблишментом историографии; по ходу дела она отслеживает ход и характеристики важнейшей парадигматической революции, произведенной сионистским движением в слабеющем иудаизме. Восстание еврейского национализма против иудейской веры с самого начала шло бок о бок с постоянной, усиливавшейся с годами инструментализацией словаря, системы ценностей, символов, праздников и обрядов последней. Секулярному сионизму уже на раннем этапе его колониального предприятия потребовались религиозные одежды — как для укрепления и охраны «этнических границ», так и для определения и формализации границ «земли праотцев». В ходе территориальной экспансии и с утратой социалистических национальных идеалов эти «одежды» стали еще более важными, даже жизненно необходимыми. Нужда в них укрепила к концу XX века позиции этнорелигиозных течений как в общественной жизни, так и в политической системе и в военном аппарате.

Впрочем, эти поздние явления не должны вводить нас в заблуждение. Именно «национализация» бога (а вовсе не его смерть) сдернула с земли священный ореол и превратила ее в секулярную почву, на которой новый топчущий ее народ стал возводить дворцы по своему вкусу. Если для иудаизма победой над метафизическим изгнанием должно было стать в основном мессианское избавление, несомненно духовно связанное с культовым центром, но абсолютно свободное от претензий на национальное владение им, сионистское движение противопоставило воображаемому изгнанию концепцию насильственного освобождения земли, то есть создание осязаемой современной географической родины. Увы, благодаря основополагающим мифам, эта родина до сего дня не имеет постоянных границ и изо дня в день подвергает опасности как своих жителей, так и своих соседей.