И тут внезапная догадка вспыхнула в моей голове.

– Гувернантка! – выпалила я, поспешно проглотив кусок восхитительной горячей лепёшки с мёдом и даже не почувствовав её вкуса. – В Хиддэн-мэнор приезжает гувернантка!

Мать удивлённо вскинула брови, а потом вяло махнула рукой, отметая моё предположение:

– Вовсе нет, детка, с какой стати тебе пришло это в голову? Никто к нам не приезжает. Хотя, возможно, вечером у нас и будут гости.

– Но это не тётушка Мод с кузиной Элизабет? – с затаённой надеждой спросила я, зажмурившись в ожидании ответа.

– Нет, это совсем другие гости. Твои тётя и кузина сейчас плывут на большом корабле, гуляют по палубе и любуются океаном, – голос матери прозвучал задумчиво и печально, а ещё в нём слышались досада и неудовольствие, непонятно кому предназначающиеся.

Шпионя за ней сквозь ресницы, я заметила, как она с отсутствующим видом, чуть прищурившись, смотрит на огонь, и её лицо принимает мечтательное выражение. В такие моменты, когда мать уносилась мыслями в какие-то недоступные мне дали, меня пронизывало чувство утраты, которое спустя несколько лет станет моим привычным спутником, и я всегда с детской ревностью пыталась вернуть её обратно, в ту реальность, откуда она так стремилась сбежать. Поэтому я произнесла капризным тоном:

– Я тоже хочу увидеть океан! Тоже хочу плыть на большом корабле!

Выражение досады вернулось на лицо матери, она нахмурила брови и порывисто встала, хлопнув в ладоши:

– Хорошие девочки не капризничают и не расстраивают маму. Доедай поскорее свой завтрак. Мы отправляемся на прогулку!

Находясь в ещё большем удивлении, я стремительно уничтожила содержимое своей тарелки и допила, стараясь не морщиться, остывший горьковатый напиток. Всё время после отъезда тётушки Мод моя мать пребывала в угнетённом расположении духа, не выходя из своей комнаты. Тем радостнее было видеть оживление на её лице, говорившее о том, что период безразличия и апатии окончился.

Погода в это время года не баловала солнечными днями, но этим утром через просветы в низких тучах проникали тусклые лучи солнца, освещая местность зыбким светом. Белые снежные мухи медленно кружились над нами, пока мы шли по дороге, ведущей к Лидфордской деревне. Остановившись там, где дорога раздваивается и ведёт к Тэвистоку, моя мать задумалась на мгновение, а затем свернула к ущелью. Солнце скрылось и порывы промозглого ветра заставляли вздыматься полы её светлой верблюжьей пелерины, отчего она походила на призрак, медленно бредущий в сумрачном свете.

Моя мать не любила пешие прогулки по землям, граничащим с поместьем, поэтому, следуя за ней, я всю дорогу гадала, чем вызвано её желание посетить ущелье. Когда я уже хотела нарушить затянувшееся молчание, чувствуя, что мать опять унеслась мыслями куда-то далеко от меня, она неожиданно спросила:

– Маргарет, ты веришь, что духи умерших находятся среди нас?

Мне показалось забавным то, что она спросила о призраках спустя всего лишь несколько минут после того, как я о них подумала, поэтому у меня вырвался короткий смешок. Мать чуть вздрогнула и как-то странно на меня посмотрела. Испугавшись, что разочаровала её, я мгновенно стала серьёзной и с жаром ответила: