– Понимаю, но…
Агнес прикрыла веки.
– Тебе пора повзрослеть, ясно? Ты все еще ребенок. Ты, может, и выглядишь взрослым мужчиной, но на самом деле ты все еще маленький мальчик, который смотрит на мир широко открытыми глазами. Тебе необходимо срочно повзрослеть. Нам придется тебя цивилизовать.
Ее равнодушие к судьбе доктора Хатчинсона меня ужасало.
– Он ведь был хороший человек.
– Он был человек. Вот и все, что ты о нем знал, не так ли? Он был человек. Врач, стремившийся к славе, чтобы выбраться из нищеты. Все его научные достижения остались в прошлом. Вспомни, в первый раз он даже не пожелал тебя слушать и просто выгнал. Ему было шестьдесят восемь лет. Хилый старик. Ходячий скелет, облаченный в твид. В лучшем случае он протянул бы еще несколько лет. Останься он в живых и опубликуй свою статью, он получил бы признание как человек, открывший анагерию, а это привело бы к огромным бедам. К гибели тех, кому положено жить не годы, а столетия. Это называется выбрать меньшее зло, ты же наверняка это понимаешь. Потерять несколько жизней, чтобы спасти неизмеримо больше. Вот за что борется Общество.
– Общество, Общество, Общество… Ты постоянно твердишь об этом Обществе, но ничего о нем не рассказываешь. Я даже не знаю, как оно называется.
– Общество «Альбатрос».
– «Альбатрос»?
Нам принесли еду.
– Желаете что-нибудь еще? – спросил аккуратно одетый, с прилизанными волосами официант.
– Да, – улыбнулась Агнес. – Сделайте милость, исчезните.
Официант был явно ошеломлен; он пригладил усы, стараясь прийти в себя.
– Как вам будет угодно.
Я посмотрел на искусно приготовленную рыбу, и желудок мой издал голодное урчание: я уже больше ста лет не едал таких деликатесов.
– Считается, что альбатросы живут очень долго. И мы живем очень долго. Хендрик Петерсен основал наше Общество в тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году, чтобы объединить и защитить нас – таких, как мы, «альбатросов», или «альб», – от внешних угроз.
– А кто такой Хендрик Петерсен?
– Очень старый и очень мудрый человек. Он родился во Фландрии, но живет в Америке с тех пор, как она стала Америкой. Свои первые деньги он заработал во время тюльпанной лихорадки в Нидерландах и приехал в Нью-Йорк, тогда еще Нью-Амстердам. Торговал мехами. Наращивал капитал. И в конце концов сколотил приличное состояние. Занялся недвижимостью. И другими вещами. Хендрик и есть Америка. Он основал Общество, чтобы спасти нас. Наш дар – это дар небес, Том.
Я рассмеялся:
– Дар небес. Дар? Скорее проклятие.
Она отхлебнула красного вина.
– Хендрик обязательно спросит, ценишь ли ты доставшийся тебе дар.
– Мне будет не так-то легко сказать «да».
– Если хочешь жить, скажешь.
– Я сам не знаю, Агнес, хочется ли мне долго жить.
– Не Агнес, – шепотом одернула она меня и оглядела ресторан. – Джиллиан.
Она достала из сумочки флакон. «Сироп, унимающий кашель». Влила немного в стакан с виски. Протянула мне. Я отрицательно мотнул головой.
– Ты хоть понимаешь, сколько в твоих словах эгоизма? Погляди вокруг. На людей в этом зале. А лучше вспомни эмигрантов, что путешествуют третьим классом. Большинство из них не дотянет и до шестидесяти. А как насчет разных ужасных болезней, от которых умирали наши родные и знакомые? Оспа, холера, тиф, даже чума – я знаю, ты долго живешь на свете и наверняка их помнишь.