Так что после работы он заходил в сельскую библиотеку и брал книги. Сельская библиотека была снабжена плохо. Не было энциклопедий, словарей. Полки заполняли какие-то «Дочки королей», «Без приданого» и тому подобное чтиво для баб. Взятые книги он, придя домой, прятал от сестер в своей постели. Не любил, когда трогали его вещи.
Все три его сестры были большие, массивные, дебелые. Их головы казались маленькими. У них были низкие лбы и густые светлые волосы. Как солома. Самой ладной из них была Стася. Когда она улыбалась, на загорелом лице сверкали белые зубы. Ее немного безобразили неуклюжие утиные ноги. Средняя, Тося, была уже обручена с крестьянином из Котушува, а Зося, крупная и сильная, вот-вот должна была выехать на службу в Кельце. Павел радовался, что они покинут дом, хотя сам дома своего не любил, как и своих сестер.
Он ненавидел грязь, которая втиралась в щели старой деревянной халупы, в пол и под ногти. Ненавидел смрад коровьего навоза, которым пропахивала одежда после того, как зайдешь в коровник. Ненавидел запах ошпаренной картошки для свиней — он пропитывал весь дом, каждую вещь в доме, волосы и кожу. Ненавидел хамский говор, которым разговаривали родители и который иногда лез на язык ему самому. Ненавидел холстину, сырые дрова, деревянные ложки, дешевые картонные образки со святыми, толстые ноги сестер. Иногда он мог эту ненависть собрать где-то в области челюстей и тогда ощущал в себе великую силу. Он знал: у него будет все, что он захочет. Он будет рваться вперед и вперед, и никто не сможет остановить его.
Время Игры
Лабиринт, нарисованный на полотне, слагался из восьми кругов, или сфер, называемых Мирами. Чем ближе к центру, тем более густым казался лабиринт, тем больше в нем было слепых закоулков и улочек, приводящих в никуда. И наоборот, сферы наружные производили впечатление более светлых, более просторных, а дорожки лабиринта казались тут более широкими и менее хаотичными — они словно приглашали побродить по ним. Сфера, являющаяся центром лабиринта — самая темная и запутанная, — называлась Первым Миром. Чья-то неумелая рука провела от этого мира стрелку химическим карандашом и подписала: «Правек». «Почему Правек? — удивлялся Помещик Попельский. — Почему не Котушув, Ешкотли, Кельце, Краков, Париж или Лондон?» Замысловатая система дорожек, перекрестков, разветвлений и полей затейливо вела к единственному переходу в следующую сферическую зону, названную Вторым Миром. По сравнению с густотой центра здесь было немного просторнее. Два выхода вели в Третий Мир, и Помещик Попельский быстро сообразил, что в каждом мире будет в два раза больше выходов, чем в предыдущем. Кончиком вечного пера он точно пересчитал все выходы из последней сферы лабиринта. Их было 128.
Книжица «Ignis fatuus, или Поучительная игра для одного игрока» была попросту инструкцией Игры, написанной на латыни и по-польски. Помещик перелистал ее страница за страницей, и все это показалось ему очень замысловатым. Инструкция описывала каждый из возможных результатов выпада кости, каждое движение, каждую пешку-фигурку и каждый из Восьми Миров. Но описание казалось несвязным и полным отступлений от темы, так что в конце концов Помещик решил, что перед ним дело рук сумасшедшего.