19 сентября 1964 г. норвежский танкер „Норборн“ наскочил в проливе Босфор на полузатонувшие обломки танкера „Петер Зоранич“ (см. выше). Нефть из пробоины норвежского танкера распространилась по проливу, создав угрожающую обстановку в порту Стамбул.

21 июня 1965 г. советское судно „Степан Крашенинников“ разрушило набережную в Босфоре.

Уважаемый капитан!

Мы уверены, что после ознакомления с приведенными выше авариями Вы поймете необходимость выполнения дополнительных мер предосторожности для предотвращения печального повторения подобных случаев…»

Далее следуют специальные правила и «Благодарю Вас: Счастливого плавания! Капитан Орхан Караман-оглы — Директор регионального управления портов и мореплавания в бассейне Мраморного моря».

Прочитав такую инструкцию, хочется трижды плюнуть через левое плечо.

В Дарданеллах было холодно, зябко, гриппозно, промозгло. Облетевшие пирамидальные тополя и снег на них. Снег на сопках дарданелльских берегов. Было плюс три градуса. Серые, свинцовые, тяжелые краски вокруг. И вода, и берега, и небо — все было серо-свинцовым. Дельфины мчались рядом, чихали от простуды. Стайки черных птиц стремительными неразрывными цепочками извивались над волнами. Большие черные птицы неподвижно сидели на швартовных бочках под берегом в Чанаккале.

Здесь мы ложимся в дрейф, вернее, стопорим машину. Судно бесшумно скользит вперед. К штормтрапу подваливает карантинный катер. Флаг с полумесяцем на корме. Катер властей не один. Его прикрывает еще полицейский катер.

Старпом с судовыми документами в зубах лезет по штормтрапу к туркам. Я в бинокль рассматриваю берега Чанаккале. На отвесной скале изображен солдат Первой мировой войны. Он нелепо бежит куда-то — или в атаку, или от атаки. Нечто вроде костра рядом — изображение вечного огня? Дата… Крепости и форты на берегах такие тяжелые, массивные, что кажется, под ними должны прогнуться скалы. И очень плохие, малозаметные, неухоженные маяки.

Возле отметки самых малых глубин «7.4» я путаю маяки, но все обходится благополучно. И вот уже Мраморное море, и опять встречаются чихающие дельфины — наши братья по классу млекопитающих.

После вахты спустился в каюту, в ее тесный уют, с кактусом, с бельем, сохнущим над умывальником. И устроился на диванчике штопать шерстяные носки. Я начал эту штопку еще в Эгейском. Ботинки рваные, а в Керчи по прогнозу — минус восемь, и лед в Керченском проливе тяжелый. Штопал с удовольствием. В таких занятиях есть покой, домашнее нечто, отдых от официального, уход в себя.

В час ночи — опять на моей вахте — легли в дрейф у Босфора.

Был штиль. На банке Ахыркапы мигал буй. А за буем мерцали еще сто тысяч алмазов — мерцал Стамбул. Хорошо заметны были огненные реки центральных авеню.

Предупреждение: «В Среднем порту Стамбула нельзя ловить рыбу даже удочками!» Не собираемся мы ловить вашу рыбу…

«В центральной части пролива Босфор суда, идущие на юг, должны держаться азиатского берега, а суда, идущие на север, — европейского».

Опять занесло на границу Европы и Азии. Последний раз я размышлял о границах между континентами у острова Вайгач. Сейчас там, в проливе Югорский Шар, полярная ночь, кромешная тьма, четырехметровый лед, бесшумные тени белых медведей, пурга метет между торосами. Привет вам, детишки из поселка бухты Варнека!..