Он устроил свой временный штаб в одном из каменных домов на холмистом берегу, посреди захваченного плацдарма, откуда открывался вид на город и разгоравшееся сражение. Сначала бой шел только на побережье, но понаблюдав за стихийно возникшими событиями, Федор решил исправить оплошность, придав ей вид заранее спланированного нападения.

— Захватить город, — приказал Федор, и пояснил, окружавшим его офицерам, — будем держать до подхода основных сил.

Увидев первые успехи своих солдат, медленно, но верно оттеснявших легионеров все дальше от берега, Чайка отдал новое приказание:

— Немедленно отправить сообщение Ганибаллу самой быстроходной триерой о том, что произошло.

А про себя подумал, невольно усмехнувшись, — «Пусть знает, что штурм Рима уже начался».

Ожесточенное сражение продолжалось, и к ночи превращенная в один большой костер Остия пала. Федор высадил на берег всю свою армию, оставив на кораблях лишь небольшое количество морпехов. А затем обыскал весь город, лично обследовав все уголки от полностью выгоревшего порта, где нашел свой конец римский флот, до дальних окраин. Но никаких следов Марцелла и беглецов не нашлось. Решив, что они уже скачут по направлению к Риму, Федор неожиданно быстро смирился с этим, поскольку, как он не хотел продолжить преследование, сделать этого он не мог. Его стремительное нападение неожиданно обернулось грандиозной удачей, — морские ворота Рима оказались в его руках. И поневоле приходилось вступать в роль коменданта захваченного города и командира небольшой армии, дерзнувшей без подкреплений атаковать все легионы, собравшиеся вокруг Рима.

— Уверен, завтра они будут здесь, — заявил Чайка своим офицерам, — поэтому нам нужно успеть подготовить им теплый прием.

Отдав приказание закрепиться, Чайка разослал отряды разведчиков по окрестностям, ожидая нового нападения римлян, которые должны были обязательно попытаться отбить Остию. До утра, однако, нападения не произошло. Похоже, римляне были ошеломлены столь стремительным нападением и решили, что у Федора гораздо больше сил, чем было на самом деле. Чайка был рад выигранному времени, но не забыл приказать следить также за морем. Римский флот сгорел, но кораблей у сената было много, мало ли что оттуда могло появиться.

И действительно, наутро Чайку разбудил охранник с сообщением о неизвестных кораблях, появившихся на горизонте. Озадаченный Федор вышел на берег, увидев, как с моря приближается большой флот. К Остии, не таясь, подошли почти сорок триер и штук пятнадцать квинкерем, на палубах которых было черно от панцирей пехотинцев. Приглядевшись, Федор даже ухмыльнулся.

— Свои, — проговорил он, — Узнаю корабли Ферона.

Это был флот, так вовремя присланный Сиракузами. Союзные греки заблокировал все подступы к дельте Тибра. Так что ни один римский корабль больше не мог ни выйти по нему в море, ни войти в него. Теперь Федор мог не беспокоиться о внезапном нападении с моря. Это избавило Федора от одной головной боли, но оставалась другая — легионы на суше.

— Тебя послали мне боги! — приветствовал Федор главнокомандующего греческим флотом, который на этот раз прибыл на войну лично, не отправив вместо себя Евсида.