Хэл опять сделал паузу, чтобы перевести дыхание.

— И это последнее оказалось самым трудным, — сказал он. — С самого начала жизни инстинкт говорит нам, что единственные законы — это законы того места, где мы родились и существуем. Я не думаю, что смог бы продолжать идти дальше, если бы уже не имел собственного, личного доказательства, что где-то есть место с другими законами. Я получил его в своей поэзии. Я получил его, когда возвратился — только духом — в двадцать первый век, чтобы изменить еще не наступившее будущее, будущее, относившееся к тому времени, которое я знал как Донал.

Он не сводил с Тама глаз.

— В новой Гильдии Придела я нашел это — веру другого человека, который был настолько же близок к Созидательной Вселенной, как и я. Он провидел одну вещь. Только одну, но ее было достаточно, чтобы направить меня к тому, чтобы и я наконец смог понять, что точно так же, как могут существовать физические законы нашей вселенной, точно так же они могут и не существовать... и что они подчиняются нам, а не мы им!

Он снова остановился. Где же Джимус?

— Его звали Джатед, и его боевым кличем было: «преходящее и вечное — едины». Вначале эти слова для меня логически ничего не означали — только словесное противоречие. А потом я осознал истинность этой фразы. Я наконец совершил прорыв к этой истине — и Созидательная Вселенная открылась передо мной, подобно цветку под утренним солнцем. Потому что если Преходящее и Вечное могли быть чем-то одним, то и все остальное тоже. И только наша собственная точка зрения научилась охватывать возможности того, что она хотела, используя знания, уже накопленные людьми, чтобы превратить ее в реальность; и это знание уже имелось и ожидало нас в Абсолютной Энциклопедии!

— Джимус и его люди будут здесь всего через несколько минут с оборудованием, которое нам понадобится для этого путешествия, — произнес Хэл. Он не осмеливался отводить глаза от глаз Тама и видел в них, как старик пытается собраться с силами, пробудить в себе былой боевой дух для еще одного усилия. Но он ощущал, как утекает время, подобно воде в ручейке, около кресла Тама.

— Аманда, Рух, — позвал он, по-прежнему пристально глядя на Тама. — Разве нет никакого способа вызвать этот коридор, где мы находились?

Выясните, когда они прибудут сюда. Скажите им, что мы нуждаемся в этом оборудовании — и сейчас же!

Он снова сосредоточился на Таме.

— У нас все это время были средства попасть туда, — продолжал он, обращаясь к неподвижному лицу, за которым продолжалась яростная борьба, чтобы пробудить умирающий дух. — Они содержались в технологии фазовых перемещений. Той же самой, которая дала нам фазовые скачки и фазовые щиты. Но, возможно, даже это не является необходимым. Возможно, для мозга это только предлог, чтобы войти в Созидательную Вселенную. Я не могу судить об этом. Но теперь у нас нет времени, чтобы экспериментировать; и я использовал этот способ, когда пошел туда в первый раз. Так что...

Он говорил без паузы, отчаянно, как будто его слова были спасательным канатом, по которому Там взбирался в безопасное место. Он испытывал страх, что если он прекратит говорить, даже на секунду, Там выпустит этот канат, упадет, и они потеряют его.