– Вообще нельзя так вопрос ставить – лучше, хуже, – вставил Новиков. – Своя голова на месте и планета пока цела – уже хорошо. А если мы начнем каждый ход разбирать, тогда, конечно… «Знал бы прикуп, жил бы в Сочи». Речь сейчас о том, что, начиная с сего момента, следует делать? У нас с Александром на свежую голову впечатление сложилось, что столько шнурков в клубок спуталось… За какой ни потяни, узлы еще туже затягиваются. Ты уж прости за очередное сравнение, но Алехиных среди нас нет. А вот Бендеры, что взялись сеанс одновременной игры давать, просматриваются. Большой проницательности не надо, чтобы это сообразить. Мы, Дима, сам понимаешь, за два дня ничего толком не поняли и понять не могли, но… Хрен с ними, с шахматами, но ты же человек военный. Знаешь, чем обычно заканчивается наступление по расходящимся направлениям. Хоть Польскую кампанию Тухачевского возьми, хоть немецкую летнюю кампанию сорок второго года.
Воронцов подумал, что Шульгин пока не знает про еще одну операцию, что он решил затеять вдвоем с Лихаревым. Она как раз и должна была несколько ослабить «стратегическое напряжение», которое несомненно имело место. Тут Воронцов ничуть не хуже оценивал сложившееся положение, чем Новиков. Однако выхода практически не было. Ни одно из затеянных дел бросать на полпути нельзя, это наверняка грозит катастрофой. А пока – просто достаточно запутанная партия…
Новиков словно представил себе ход мыслей Воронцова и ответил на них:
– Деваться-то по-любому некуда, «ле вин э тире, иль фо ле буар»[66]. Вопрос в другом – вашу игру продолжать или резко ломать сценарий? Нам, например, пока совсем непонятна перспектива розыгрыша Сарториуса…[67]
– Ну вот, начинается деловой разговор, – удовлетворенно кивнул Воронцов. – Честно говоря, мне тоже роль этого персонажа не вполне ясна в общем раскладе. И как с ним быть? Устранять с доски или, наоборот, разыгрывать по полной? На роль «двойника» он в целом подходит. И на тот и на другой вариант есть резоны.
– А знаешь что, – вдруг предложил Новиков, словно эта мысль только что пришла ему в голову, – давай-ка мы из одной игры сделаем три, а то и четыре. Вроде как Крымскую войну воспроизведем, что сразу на шести не связанных друг с другом ТВД протекала. Тогда и наши потери выигрышами на других фронтах компенсируются, и противнику (если он один и тот же) труднее сообразить, что на самом деле происходит. А ты и дальше веди свою с Фестом партию. «Крест» там, интригу с нашим президентом продолжайте. Нам, с одной стороны, трудно так сразу включиться, мозги не на то настроены, и слишком много деталей мы просто не знаем…
– Хуже того – не чувствуем, – вставил Шульгин. – Два года есть два года. Сколько всего в обеих реальностях произошло! Мне даже страшно представить, насколько мы отстали! Побольше, наверное, чем Эдмон Дантес за время своей отсидки. Если всего одну приличную газету подряд, день за днем просмотреть, чтоб общее представление составить, это ж под тысячу печатных листов выйдет – двадцать толстых книжек…
Здесь Шульгин не кривил душой. Они ведь с Новиковым, честно говоря, и раньше реальной жизнью как раз на ГИП интересовались очень мало. Все время витали в эмпиреях, как раньше говорилось. Появлялись на короткое время с какой-то утилитарной целью и снова уходили в те или другие параллели.