Про меня Давид почти ничего не спрашивал. Ни мое прошлое, ни мое настоящее его не интересовали. Все полчаса, пока мы пили кофе на веранде «Норд-бистро», он не переставая стрелял взглядом на всех мало-мальски хорошеньких женщин, кто проходил мимо нас по Китайской улице. Мое почти классическое лицо, прекрасные волосы и умопомрачительная фигура Давида не привлекали.
Прошло четырнадцать лет, я превратилась из гадкого утенка в античную богиню, а всё осталось по-прежнему. Я была ему не нужна, и теперь не было у меня такого пайка, которым я могла бы прикормить своего легкомысленного принца.
Главная мужская сказка – про спящую царевну, которую нужно разбудить, чтобы она полюбила. Главная женская сказка – про мальчика Кая с заледеневшим сердцем. Я согласна стать Гердой, преодолеть любые испытания и расстояния, чтобы оно оттаяло. Вот о чем я думала, наблюдая, как Давид, сидя со мной, разглядывает других женщин.
Задача была не из простых, но, будь она легкой, возможно я и не полюбила бы принца. Для начала требовалось добиться одного: чтобы эта встреча не оказалась последней. Я навела Давида на разговор о спорте. Он помянул о теннисе, и я, изобразив удивление, сказала, что очень люблю эту игру. Он спросил, состою ли я в клубе. Я наврала, что состою, не особенно рискуя. Лаецкий, президент Теннисного клуба, не посмеет мне отказать.
Дальнейшее устроилось само собой. Давид сказал: «Так давай сразимся? Я играю по понедельникам и субботам». Я, внутренне ликуя, пожала плечами: «Ну, хорошо». «В ближайший понедельник?». Заглянув в записную книжку, я с важным видом ответила: «Нет, у меня весь понедельник расписан. Тут и деловое, и личное… Могу в субботу». На том и порешили. Отсрочка мне понадобилась не для того, чтоб изобразить индифферентность. Я никогда не держала в руках ракетки и рассчитывала за неделю хоть чему-то научиться.
План был отчаянный, но не такой уж фантастический. Я была очень спортивной, ловкой, физически выносливой. В свое время, только чтоб преодолеть страх высоты, выучилась за один день неплохо нырять с десятиметровой вышки. А уж тут стимул был таким, что ради него я освоила бы и бокс вкупе с штангой.
В редакции я взяла отгулы. Наняла персонального тренера, чтоб научил двигаться и поставил удар. Мы занимались два раза в день по полтора часа. В остальное время я лупила мячом о стенку и собирала сведения о Давиде – всё, что только можно было выяснить. Здесь мне помогло ремесло. К моим услугам были газетные подшивки, наш корпункт в Шанхае, масса разнообразных знакомых, без которых журналистке существовать невозможно.
Даже странно, что я до сих пор не обратила внимание на фамилию владельца «Азиатско-китайского банка». Пресса писала о нем довольно часто, просто финансово-экономические новости находились вне зоны моего профессионального интереса.
Саул Каннегисер, судя по всему, излечился от временного помешательства, вызванного смертью жены. Либо же нашел своей одержимости практическое применение в сфере бизнеса. Капиталы, переправленные из России перед революцией, пригодились ему в Шанхае, настоящем клондайке для коммерсантов, финансистов и просто спекулянтов. Помогли некогда пугавшему меня чернокнижнику и хорошие связи с еврейскими финансовыми кругами Америки. Созданный Каннегисером-старшим банк стал одним из ведущих посредников между экспортерами и импортерами всего панкитайского региона, от Кореи до Сингапура.