— И что же это, позвольте спросить?

— Размокшая зелёная плесень.

Пенсионер-учитель глубоко задумался и с нескрывае­мым волнением спросил:

— Вы уверены, что это был не аквалангист?

— Я ударил того сукина сына топором со всей силы. Если это был человек, то у него должна была остаться огромная дыра в черепе. Да и чтобы тянуть меня с такой си­лой, человек должен быть сам крепко привязан ко дну.

— Напоминаю, что мы живём в двадцатом веке.

Якуб припомнил, как он снимал порчу ведьмы, как бо­ролся в тёмных, мрачных лесах со жрецами Световида, как в подземельях Мавзолея вбивал осиновый кол в сердце Ле­нина, причём дважды. Да, жизнь в двадцатом веке была ро­скошью, которую не каждый мог себе позволить. Роскоши в жизни Якуба не было, но он жил полноценной жизнью, жил, а не существовал.

— Вы мне не верите?

— Не обижайтесь, но, честно говоря, не очень.

— Что ж. У меня нет возможности предоставить сейчас пану больше доказательств, подтверждающих мою право­ту. Хотя... Может, встретимся сегодняшней ночью?

— Хм... Я согласен. Где и когда?

— Возле кафетерия. Ровно в одиннадцать.

— В двадцать три ноль-ноль? Хорошо. И что же мы бу­дем делать?

— А мы пойдём к тому самому месту и опять попробуем окунуть ножки.

— А позвольте вас спросить, кто из нас будет рисковать жизнью?

— Я. Или вы. Может пан принести с собой багор?

— Ну я вообще-то не вожу с собой на курорты багор, да и дома не держу ничего подобного, кроме огнетушителя.

— Эх, интеллигенция... Знаете, Рабинович, вам неверо­ятно повезло! Один такой багор как раз висит на противо­пожарном стенде при главном учительском корпусе в са­мом центре санатория.

— Но ведь, позвольте заметить, это же... это же будет са­мая настоящая кража.

— Спокойно! Перед рассветом вернёте, если всё будет хорошо.

— А если будет не хорошо?

— Тогда этот багор и операция по его возвращению ста­нут головной болью наших наследников. Вы, надеюсь, уже написали завещание?

Бывший учитель насмешливо улыбнулся, но кивнул в знак согласия.

Рабинович немного опоздал. Что ж, кража пожарного багра, если у тебя нет соответствующей практики, дело не­простое.

— Ну а я уже начал было сомневаться, что пан придёт,— сказал Якуб.— Но я действительно рад, что вы сейчас ря­дом со мной. Чувствую себя, как во времена партизанки.

— А почему это я должен был не прийти?

— Ну мало ли как бывает. Страх мог бы вас парализо­вать. Ну ладно. Пойдём, я всё уже приготовил.

Вендерович с рюкзаком и Рабинович с багром, как неу­страшимые сыщики Шерлок Холмс и доктор Ватсон, вы­шли на причал. На самом краю причала стоял раскурочен­ный сигнальный фонарь. Из него торчали, вывалившись, словно кишки, провода и кабели.

— Якуб, ты только посмотри на это! И какие ванда­лы... — не успел договорить Михал.

— Да... вандалы. Вы, Михал, надевайте калоши.

— А нельзя ли мне мочить ноги без калош? Как-то неэс­тетично получается.

— Можно, но не сегодня. Якуб вынул из рюкзака цепь.

— Осмелюсь спросить,— Рабинович немного поблед­нел,— пан случайно не собирается меня топить?

— Ну как вы могли такое подумать! Я соратников не топлю и в обиду не даю. Вы всего лишь послужите приман­кой.