– Кремль бомбить прилетел! – пронеслась неизвестно кем пущенная догадка, и в толпе началось возвратно-поступательное движение. Часть ее устремилась в сторону центра – посмотреть, как это будет, а часть, из тех, кто поосторожнее, потянулась от греха подальше, под прикрытие глубоких подворотен.

«Илья Муромец» тем временем завершил свой первый медленный круг над ржавыми крышами и облупленным золотом куполов московских «сорока сороков».

Со стороны Кремля действительно загремели нестройные винтовочные выстрелы, несколько очередей с Никольской башни дал в сторону аэроплана пулемет. Скорее со злости, нежели надеясь попасть.

…Новиков с группой из пятнадцати прошедших специальную подготовку офицеров появился в городе утром, в районе Павелецкого вокзала. Все они были одеты разнообразно и пестро – в домотканые поддевки, старые шинели и ватники, с расчетом ничем не выделяться из общей массы, и изображали кто огородников из ближних сел, доставивших на рынки свою продукцию, кто артель плотников или печников, кто пильщиков дров с козлами на плечах и завернутым в тряпки инструментом. Замаскировавшись таким образом, каждый, не привлекая внимания заградотрядников, нес под видом невинного груза по паре пудов необходимого снаряжения.

Одновременно с ними в Москву просочились еще две аналогичные группы, одной из которых командовал Шульгин, а другой – коренной москвич штабс-капитан Мальцев.

Заранее поделенные на пятерки и тройки, каждая с хорошо знающим город офицером во главе, рейнджеры рассеялись по дворам и улицам, имея все необходимые инструкции и постоянно включенные на прием рации. Детального плана действий у Новикова пока не было, все зависело от конкретной обстановки. Решающий ход был сделан самим фактом этой экспедиции, теперь нужно было ждать ответного.

Берестин назвал их рейд разведкой боем. А Андрей добавил, что, возможно, правильней будет – «Вызываем огонь на себя». …Снизившись до трехсот сажен так, что отчетливо стали видны фигуры пилотов в застекленной носовой кабине, оглушая москвичей ревом моторов, бомбардировщик пронесся над самым центром барахолки и выбросил из брюха облако похожих на пух из распоротой перины листовок.

Вторую серию он сыпанул прямо внутрь кремлевской ограды. Переглянувшись, Новиков с товарищами не спеша завернули в не слишком чистые тряпицы остатки своей трапезы, затянули шнурки вещмешков, разом поднялись.

Кружась и колыхаясь в потоках нагретого многочисленной толпой воздуха, листовки, может быть, несколько быстрее, чем следует, опускались в гущу людского моря, на плечи и головы продающих и покупающих, на мостовую, на ветки деревьев и крыши окрестных домов.

Первый листок достиг земли, и тут произошло непонятное. Гражданин в поношенной темно-серой паре и не идущей к костюму шляпе-канотье, любопытствуя, поймал спланировавшую прямо в руки бумажку, скользнул по ней без особого интереса глазами. И вдруг рот его полуоткрылся, глаза странным образом округлились…

Неуловимым движением он сунул смятый в кулаке листок в карман и метнулся вперед, расталкивая окружающих.