Войдя внутрь, я запер дверь за собой ключом гильдиера. Все здесь было так знакомо. Лишь тут я осознал, что до этой секунды двигался чуть не крадучись и только теперь попал домой. Сбежав по ступенькам и миновав еще один коридорчик, я очутился в зоне, которую знал до мелочей. Все здесь выглядело иначе, чем в других частях Города, – даже запах, и то был другой. Я видел памятные ссадины на стенах, где поколения детей задолго до меня запечатлели свои имена, видел выцветшую коричневую краску, потертые настилы полов, незапирающиеся двери кают. В силу долгой привычки я направился прямиком к своей собственной каюте и заглянул в нее. После меня тут никто ничего не трогал. Кровать была застелена – каюта выглядела даже опрятнее, чем когда я спал тут изо дня в день, скудные мои пожитки оставались на своих местах. Точно так же нетронутыми лежали и вещи Джейза, хотя о нем самом по-прежнему не было ни слуху ни духу.
Оглядевшись еще раз, я вернулся в коридор. Цель, заставившая меня зайти в каюту, была выполнена: у меня не было никакой цели. Я двинулся дальше, к классным комнатам, где нас учили наукам. Из-за закрытых дверей доносился невнятный гул голосов. Заглянув в круглый смотровой глазок, я увидел школяров за партами. Всего три дня назад я сам сидел среди них. В одном из классов занимались мои бывшие однокашники; иным из них, несомненно, тоже суждено стать учениками верховных гильдий, но в большинстве своем они обречены исполнять в стенах Города административные обязанности. Меня так и подмывало войти и небрежно выслушать поток обращенных ко мне вопросов, храня в ответ таинственное молчание.
В яслях практиковалось совместное обучение, и в каждой комнате, куда я заглядывал через глазок, я прежде всего искал Викторию, но ее нигде не было. Проверив один за другим все классы, я отправился в так называемую общественную зону: в столовую (оттуда доносился приглушенный шум – там готовили обед), гимнастический зал (он был пуст) и, наконец, на крохотную открытую площадку, откуда виден был лишь кусочек синего неба над головой. Затем я попал в главный зал – единственное в яслях место, предназначенное для совместного отдыха и развлечений. В зале сидела группа мальчишек – с двумя из них я учился вместе всего три дня назад. Они болтали между собой – обычное дело, когда группу оставляют без наставника для самоподготовки, – но как только меня заметили, я сразу же оказался в центре внимания. В общем, я таки влип в то самое положение, какого только что сознательно избежал.
Они желали знать, в какую гильдию меня приняли, чем я занимаюсь, что видел. Что вообще происходит, когда достигнешь возраста зрелости? Что там, за стенами яслей?
Смешнее всего, что я не смог бы ответить на большинство их вопросов, даже если бы был вправе нарушить клятву. Да, в течение двух последних дней я кое-где побывал, кое-что повидал, но, по существу, так и не разобрался в том, что видел.
И я поневоле прибегнул – в точности как Джейз – к простейшему приему: скрыть то немногое, что успел узнать, за покровом напускной таинственности, а в крайнем случае отшутиться. Ребят это, естественно, разочаровало, и хотя их интерес ко мне не угас, вопросы вскоре иссякли.