— Назад, — прошипел Мариуш, хлестнув лезвием шпаги по протянувшейся к нему руке.

Лезвие рассекло пустоту, полосу лунного света там, где только что был призрак. Оскаленное лицо оказалось совсем рядом — и Мариуш от души сыпанул в него солью из левой горсти.

Призрак взвыл, рассыпаясь. И снова замерцал шагах в трех.

— Это я тебе еще припомню…

Майсенеш опять оскалился, в его улыбке оставалось все меньше человеческого. Мариуш подобрался, как перед прыжком, сжимая шпагу. Соли было маловато, но еще на раз хватит. А что потом? Что же он натворил, надев перстень?

— Сделка неправомерна, — со всей возможной уверенностью проговорил он. — Чужой душой вы распоряжаться не вправе.

— Договор, — напомнил Майсенеш, алчно глядя на него. — Ты принял плату. Можешь забрать ее, если успеешь!

Качнувшись в воздухе, он вдруг выгнулся, заколебался и стремительно втянулся в полуоткрытый рот трупа. В наступившей тишине с жуткой отчетливостью раздался хруст, когда покойник повернул закостеневшую шею и взглянул на Мариуша слепыми мутными глазами.

— Не…упрямься…глупец…я…не…хочу…повредить…тело…

Глухой скрипящий голос, будто продирающийся через мертвые голосовые связки, заставил Мариуша передернуться от отвращения. Тело? Вот проклятье! Кадавр! Майсенеш создал из собственного трупа кадавра — временную оболочку, средство для охоты на живого человека.

— Ну вы и тварь, Майсенеш, — проговорил он непослушными губами, нащупывая в кармане бесполезную сейчас соль. Солью кадавра не напугать, это не бестелесный призрак. Обожжет слегка, не больше. И шпага ему не слишком страшна. Завязнет, а кадавр доберется до него и выжрет душу, освобождая место своему хозяину.

Майсенеш растянул губы в улыбке, засохшая кожа лопнула, обнажая плоть. Опершись руками о землю, он начал вставать, с каждым мгновением двигаясь все увереннее. Огонь? Зажигалка и даже факел не помогут: мертвая плоть горит не лучше сырого мяса, простым огнем с ней ничего не поделать. Мариуш отступил к самой ограде… Кадавр будет преследовать намеченную жертву, убивая по пути всех, кто попытается помешать. Его нельзя выпускать в город! И практически невозможно убить во второй раз…

— Что… за…

Качающийся мертвец остановился, запнувшись. Скосив глаза, Мариуш увидел, что босую ногу Майсенеша и вторую, обутую в сапог, держат высунувшиеся из земли призрачные руки.

— Покажись… — прохрипел Майсенеш.

Руки разжались, исчезая. И через мгновение между Коринзой и кадавром соткался из воздуха силуэт человека. Длинные светлые волосы, мантия до коленей… Человек повернулся к Мариушу: одна половина лица у него была смята, вдавлена внутрь черепа, как разбитая яичная скорлупа, но другая осталась нетронутой, и Мариуш узнал…

— Томек… — беззвучно проговорил он.

— А…вот…кто, — глумливо растянул губы Майсенеш. — Одного раза…мало…показалось…

— Беги, Мариуш, — бесстрастно отозвался призрак, отворачиваясь от Коринзы. — Долго мне его не удержать.

— Томек! Нет!

— Сожру…

— Скажи мастеру, что меня вызвали на поединок и убили. У этой твари стерлись подметки…

— Сожру, — повторил кадавр, скрюченными пальцами вцепляясь в плечи Томека Сельневича, бесследно исчезнувшего год назад ученика некроманта Горесоля.