– Я хотел вернуть его тебе. Надеялся, что смогу выкупить еще, на всю семью. – Нгуен разводит руками, словно желая обнять свою жену и детей. – Но времени не хватило.

– Да уж, не повезло вам. А для меня билетика не найдется, раз уж вы их раздаете? – спрашивает Джули.

– Пожалуйста, Томас, убери нож, – просит мистер Нгуен. – Мне очень жаль. Ты же знаешь.

Я перевожу взгляд на Джули. Она чмокает мальчугана в щеку, потому что людям свойственно любить детей. Но не шизанутым вроде меня. Меня не оставляет мысль перерезать всю семью Нгуенов.

– Убери нож, идиот! – говорит мне Джули. – Ты меня пугаешь.

В придачу к билету нам дали восемь галлонов бензина. Этого с головой хватит, чтобы добраться до Оффута. Джули помогла мне перетащить канистры на заднее сиденье нгуеновской машины. Миссис Нгуен приготовила нам еды в дорогу – белый хлеб с вареньем и арахисовой пастой. Джули, эта мягкотелая, уже всё им простила и обнимается на прощанье.

Мы выехали на шоссе.

– Отвезти тебя домой? – предлагаю.

– Я не хочу умирать вместе с ними. Поеду с тобой, пока меня из машины не выбросят.

Долго ждать не придется: по дороге в Оффут – четыре пропускных пункта, и на каждом нужно предъявлять билет.

По радио сквозь помехи пробивается голос какого-то астронома: из-за астероида, говорит он, изменилась сила земного притяжения. Телефонной связи нет. У нас двадцать часов и тысяча километров пути.

Возле больницы останавливаюсь.

– Жди в машине, – велю Джули.

– Что ты задумал, Шерлок?

– Закончить кое-что, – говорю, хлопаю дверцей и бегу ко входу. Где-то по дороге хватаю скальпель. Безногий лежит в той же палате. Врачей не видать. Только все тот же уборщик, натирающий все тот же пол.

– Ты обидел мою подругу, – говорю.

Безногий ухмыляется. На щеках видны следы блесток. Еще вчера он был напуган, а сегодня ему море по колено. Он – один из них.

Вспороть бы ему брюхо. Отомстить за Джули. Загладить свою вину перед ней. Тогда мне было бы не так совестно оставлять ее умирать в этом городе, который она ненавидит всем сердцем.

– Думаешь, ты особенный? – говорю. – Но это тебя не оправдывает.

До него, кажется, не доходит. Жуткая ухмылка не сходит с его лица. Я стиснул культю, швы лопнули, закапала кровь. Он скорчился от боли. Самое время перерезать ему глотку. Стать, наконец, тем, кем я всегда хотел быть. Главным.

Но мысли о щенках и людях со снятой кожей, о моих собственных унижениях вдруг испарились. Ну же, дай волю дьяволу, мысленно приказываю себе и вдруг ясно понимаю: никакой мистер Нгуен не гений. Нет там никакого дьявола. Только я сам, конченый и никому не нужный. Меня тошнит.

Я ухожу, но оборачиваюсь в дверях.

– Скоро всему конец, – говорю. – А тебя никто не любит.

Мы добрались до окраин Оффута. На пропускных пунктах не оказалось ни души. Мой билет со мной, и это чудо. Так и в Бога поверить можно.

Надвигается буря. Свет застит глаза.

Наконец, мы у цели – Оффут. Убежище оцеплено военными. Их тысячи. Меня осеняет идея. Возможно, сработает.

Может, мне и не поверили, однако по цепочке передают то, что я сказал. Мы пробираемся вперед. Уже виден лифт к спасению – железный ящик на цепях, перекинутых через блоки. Внизу, на пятикилометровой глубине, – двести тысяч людей, восемьдесят километров тоннелей и запас топлива на десять тысяч лет. Все это мы узнали от людей в очереди.