— Мужчина! — заорал Крис. — И не папа, — добавил он, когда мы снова оказались в тихом закутке. — Я видел, ты подумала, что это он, так вот не он. Ну и физиономия у него — будто помесь шута с попугаем.

Ветер взвыл, и я плохо расслышала конец фразы.

— С бугаем? — завопила я.

— С попугаем! — заорал в ответ Крис. По-моему, после этого он закричал что-то вроде: «Пиастры! Красотка Полли! Долговязый Джон Сильвер! Я призрак Аделины-Молодчины! Смех без причины — признак дурачины! Бред соседа до обеда!»

Когда кричишь на ветру, всегда кричишь чушь, и я думаю, Крис кричал все это, чтобы заглушить страх. В общем, я совершенно запуталась и решила, будто он пытается сообщить мне, как зовут призрака.

— Сосед? — завопила я. — Джон?!

— Какой еще сосед Джон? — взвыл в ответ Крис.

— Призрака так зовут! Его зовут сосед Джон? — проорала я.

Когда мы снова оказались на островке тишины и разобрались, кто что от кого услышал, то чуть животы себе не надорвали от смеха и решили, что «сосед Джон» — отличное имя для призрака. Так мы его теперь и называем. Я все время представляю себе огромного красного пиратского попугая, только Крис говорил еще и про шута, и когда я об этом вспоминаю, то поправляю картинку и делаю из красного попугая другого, белого, с желтым хохолком — ну, какаду. По-моему, хохолки у них похожи на шутовские колпаки, а призракам положено быть белыми. Но вообразить, чтобы так выглядел человек, я не могу.

Крис рассказывал мне про призрака весь день — в час по чайной ложке, урывками. А кое-чего он мне вообще не рассказал, я уверена, и теперь я ломаю себе голову, почему и чего именно.

Он сказал, что в первую ночь вдруг проснулся от испуга — решил, будто забыл задуть свечу. Но потом он понял, что это светит в окно уличный фонарь. На фоне окна было видно очертание человека, он стоял, ссутулившись, спиной к Крису. Похоже, человек рылся в одном из стеллажей.

— Ну, я его окликнул, — сказал Крис.

— Страшно было? — спросила я. При одной мысли об этом у меня сердце прямо бухало.

— Конечно было, просто сначала я подумал, будто это грабитель, — ответил Крис. — Я сел и вспомнил, как много людей убили, когда они вспугивали грабителя, и решил притвориться, будто сплю с пистолетом под подушкой. Ну и сказал: «Руки вверх и медленно повернитесь». Он развернулся и как вылупится на меня. Вид у него был совершенно потрясенный — по-моему, он вообще не ожидал никого тут застать, — вот мы и таращились друг на друга некоторое время. Тут я уже сообразил, что он не грабитель. Не то выражение лица. Ну, то есть чокнутое, конечно, но не грабительское. Еще я почему-то сразу понял, что он потерял что-то нужное и теперь ищет, поскольку оно должно быть в этой комнате. Тогда я спросил: «Что вы потеряли?» — а он не ответил. Сделал такое лицо, будто сейчас заговорит, но не заговорил.

Крис сказал, он даже тогда не понял, что этот человек — призрак. Сначала он заявил, будто до него это дошло вообще только на следующее утро, когда он сказал мне, что у него призрак в комнате. А потом поправил сам себя: нет, кажется, он это понял, когда человек только собрался повернуться. В комнате было потустороннее ощущение, сказал он. Потом опять стал сам себя поправлять. Наверное, призраки — такая штука, что, когда их видишь, в голове все путается. Крис еще сказал, что начал удивляться сразу, как заметил, что на человеке такой странный темно-зеленый плащ, весь изодранный и в грязи.