– Ты подпустил метаморфа слишком близко.

– Я никого не подпускаю слишком близко, – резанул комиссар. – Они умирают!

Он даже привстал со стола, но тут же вернулся. Так быстро, что даже Тьма не успела среагировать. И заколыхалась, мрачная, сообразив, что не смогла бы остановить Сантьягу. Просто он не захотел ничего делать.

– Это я никого не подпускаю близко, – прозвучало из-под капюшона. – А в тебе слишком много эмоций.

– Столько, сколько нужно.

– Я знаю сколько. – Князь выдержал паузу. – Ведь когда-то все они были моими.

– С тех пор многое изменилось.

– Тебе кажется.

– Я знаю, что такое ответственность перед Великим Домом, и смог бы принять правильное решение.

– Тебе нужно их тепло, даже такое скоротечное, какое они могут дать… Сусанна умерла?

– Да, – кивнул Сантьяга, не удивлённый неожиданным вопросом.

– И тебе снова нужно тепло.

– Не от Анны.

– Метаморфа ты стал воспринимать другом.

Прав. Во всём прав.

Сантьяга вздохнул и отвернулся.

– Поэтому я избавил тебя от этого решения, – закончил князь.

Благодарить комиссар не стал. Помолчал, вперившись во Тьму, затем достал из кармана пиджака пробирку с тёмной кровью и показал повелителю.

– Кровь Буторина?

– Да.

– Треми знает?

– Нет.

– Хорошо… – Князь помолчал. – То есть этот меч ты у Ярги выбил… Что дальше?

– Будем сражаться, – ответил Сантьяга, возвращая пробирку в карман. – Ничего другого нам не остаётся…