Меня не устраивало, что в этом мире я полностью зависела от графа Алайстера и без его помощи не могла вернуться в свой мир. Скорее всего, он попытается сыграть на этом, чтобы подчинить меня своей воле.

Единственная зацепка — попытаться самой найти путь в свой мир, тогда этот самодовольный интриган явно будет посговорчивее. Наверняка шкаф находится в его доме. Рой сказал, что завтра мы уедем в Риччионе, значит, на все про все у меня были лишь сутки.

Вошла Далия, неся с собой какой-то сверток, оказавшийся платьем. С гордостью женщина разложила его на кровати с тем, чтобы я полюбовалась и тканью, и вышивкой. Нехотя я взглянула и скривилась: платье мне напомнило обивку мебели, стоящей у нас в музеях: золотистый шелк, вышитый гладью, не то канарейки, не то попугаи.

Понимая, что мне все равно придется носить такое, пока я в этом мире, да и вообще лучше сейчас изобразить покорность, я послушно позволила переодеть себя. Платье было скроено так, чтобы сквозь прорези в ткани выступало полотно нижней рубашки, которую Далия долго расправляла, создавая абсолютно ровные складки, затем она заплела мне замысловатые косы и подала небольшое зеркало: золотистый, отполированный до блеска металл, в оправе зеленого с золотыми искрами. Само зеркало было очень легким. Я крутила его во все стороны, с изумлением рассматривая себя, затем вновь повернулась к служанке и протянула ей зеркало, она помотала головой:

— Мадонна, это — ваша вещь. Подарок графа.

— Спасибо, — я отложила зеркало и направилась к окну, намереваясь взглянуть на местность.

— Мадонна, вам не стоит этого делать, — остановила меня служанка, я слегка нахмурилась и посмотрела на нее, ожидая пояснений.

— Вы здесь, в доме неженатого мужчины…

— И что? — не совсем поняла я.

— Слуги могут вас увидеть, — она решительно подошла к окну и поправила плотные портьеры. Я прикусила губу, стараясь не выдать свое разочарование. Желудок вдруг забурчал, напоминая о себе, Далия встрепенулась:

— Ой, вы же ничего еще не ели, я сейчас принесу.

Она торопливо вышла. Убедившись, что служанка не осталась под дверью, я подошла к окну. Конечно, мне не следовало поступать, как будто я всего лишь своевольная дурно воспитанная девчонка, но мне вдруг захотелось сделать что-то такое, что доказало бы прежде всего мне самой, что я не кукла, разряженная и выставленная на потеху публике. Хмурясь этим мыслям, я вновь подошла к окну, раздернула портьеры и выглянула.

К моей досаде, окна спальни выходили в небольшой закрытый дворик, вымощенный плиткой, на которой стояли разнокалиберные горшки с яркими цветами и несколько огромных кадок с аккуратно подстриженными в форме шара деревьями.

Яркое солнце пробивалось сквозь заросли какого-то растения с огромными ярко-алыми ягодами, висевшими гроздьями на манер винограда, которым была увита деревянная решетка, имитировавшая крышу. Между темно-зелеными узорчатыми листьями проглядывало ярко-голубое небо. Не в силах сдержаться, я распахнула рамы. Теплый южный день буквально ворвался в комнату.

Воздух снаружи оказался наполнен запахами, в которых я узнала лишь цитрусовые нотки бергамота и что-то, отдаленно напоминающее жасмин. Где-то неподалеку журчала вода и раздавались мелодичные трели птиц. А еще пахло морем. Я закрыла глаза, буквально растворяясь в этом ярком зное полуденного юга.