Но прежде чем дать отрицательный ответ, вспомните, что жизнь — явление многомерное. В ней случаются парадоксы. А жизнь разведчика — сплошной парадокс! Потому что для одной (своей!) страны он герой, а для другой (чужой!) — государственный преступник! И то, чем он гордится среди своих соотечественников, за что ему дают самые высокие правительственные награды, по законам всех других стран является тягчайшим уголовным преступлением, за которое установлены самые жестокие наказания, вплоть до смертной казни!

Но существует же такое понятие, как «военная интеллигенция»! Оно изобретено для офицеров, чьей профессией является не только укрепление обороноспособности страны в мирное время, но и защита Отечества в случае войны. А на войне приходится убивать, разрушать города, сжигать села, уничтожать памятники старины и исторические реликвии — то есть совершать действия, неприемлемые с точки зрения интеллигентности!

Значит, может быть какая-то особая разновидность интеллигентности, допускающая все эти не слишком благовидные деяния и предусматривающая отпущение грехов, совершенных не ради корысти или в личных целях, а на военной службе во имя высших интересов своей страны? Находится же оправдание и этим убийствам, и этим разрушениям!

Так может, и для сотрудников спецслужб сделать какое-то послабление, раз уж в жизни уживаются рядом добро и зло? Дать им индульгенцию на весь период их тайной деятельности? Тогда они смогут, не опуская глаз и не краснея от смущения, сесть за один стол с «истинными» интеллигентами и, не стыдясь своего настоящего или прошлого, признаться в том, что значительную часть своей жизни посвятили оперативно-розыскной или разведывательной деятельности!

Не зря же было сказано: да воздастся вам по делам вашим!..

Посол пробыл в резидентуре до одиннадцати часов, а потом, поблагодарив нас за приглашение и еще раз окинув взглядом продолжавшую вращаться, светиться и подмигивать аппаратуру, сослался на дела и отправился в свой кабинет.

Это было очень тактично с его стороны: он понимал, что нам есть, что обсудить без его присутствия, так сказать, в своем кругу.

Как только Гладышев ушел; я дал Колповскому команду достать из резидентского фонда бутылку виски, и мы подняли тост за счастье в работе и успехи в личной жизни. А еще через четверть часа я ушел, поскольку, как и посол, не хотел смущать своим присутствием подчиненных и лишать их возможности в этот праздничный день высказать друг другу все, что они сочтут необходимым.

О чем они говорили, мне неизвестно, но только когда к двенадцати часам я вернулся в резидентуру, все уже было убрано, как будто никакого застолья и не было.

Весь следующий день мы были заняты текущей работой в своих учреждениях прикрытия, и если кому-то, подобно Копленду, захотелось бы выяснить, кто и где будет отмечать годовщину внешней разведки, у него ничего бы не вышло…

И все же мы, как мне кажется, достойно отметили этот день!

Я думаю, читатель догадался, что, приступая к изучению Франсуа Сервэна, мы не ограничились только подключением к этому делу «Люси». Одновременно мы направили соответствующий запрос в Центр с просьбой проверить Сервэна по всем видам оперативных учетов и собрать на него данные по Франции, а также занялись выяснением других интересующих нас вопросов.