Эуген услышал ее. Он сел на кровати, рукой ухватив женщину за ягодицу, и перевел взгляд на Адама.

— Это частная вечеринка, — сказал он; на его лице отразилась досада.

— Мы можем поговорить, чтобы нам не мешали? — Адам предъявил полицейское удостоверение.

— Оставьте карточку, и мой адвокат свяжется с вами в понедельник. — Эуген встал с кровати.

Ему было лет сорок; он определенно старше всех собравшихся здесь. Голое безволосое тело подтянуто, несмотря на брюшко. Эрекция прошла. Под полями цилиндра блестело в брови золотое колечко, зрачки были расширены.

— Я ищу Филипа Кронстедта, — сказал Адам.

— Удачи, — улыбнулся Эуген, слегка приподняв цилиндр. — Его здесь нет, но я могу дать подсказку: следуйте за белым кроликом.

— Послушайте, — сказал Адам, — мы можем покинуть номер без лишнего шума, но, если придется, я надену на вас наручники прямо здесь и протащу через всю гостиницу до самой машины.

В комнату вошла женщина с сияюще белой кожей и рыжими волосами, заплетенными в две косички.

— Заказать поесть? — спросила она и затянулась марихуаной.

— Все еще голодна? — игриво спросил Эуген.

Женщина с улыбкой кивнула, выдохнула облачко дыма и подошла к телефону, стоявшему на письменном столе.

— Ладно. Я вижу, придется арестовать вас в соответствии с седьмым параграфом двадцать четвертой статьи Процессуального кодекса, — объявил Адам.

— Не моя вина, что вы ходили в скверную школу и вынуждены теперь служить в полиции, — сухо сказал Эуген. — Мир несправедлив, и…

— Вы знаете Марию Карлссон? — перебил Адам.

— Я люблю ее, — медленно проговорил Эуген.

— Передайте ей привет, — сказал Адам и достал фотографии с места преступления.

В резком свете фотовспышки было видно изрезанное мертвое лицо с широко открытым ртом и сломанной челюстью. Эуген что-то простонал, отшатнулся и опрокинул настольную лампу — коричневая керамическая ножка разлетелась на куски.

Эуген оделся, и Адам вызвал патрульную машину. Оба пошли по гостиничному коридору.

— Господи, какой ужас… не могу прийти в себя. Просто скажите, чем я могу быть полезен, я с удовольствием помогу, для меня это дело чести… но сначала позвоню своему адвокату.

В номере Эуген умылся; его щеки побледнели и теперь лоснились от пота.

— Мне нужно найти Филипа, — сказал Адам.

— Он ни при чем, — отрезал Эуген.

— Филипа нет ни по одному из обычных адресов. Где он?

— Ему нездоровится. — Эуген почесал лоб шляпой. — Не хочу злословить, но именно сейчас я не хочу иметь с Филипом дела. Я уговаривал его обратиться за помощью, но…

— Какого рода помощью? — спросил Адам.

Двери лифта открылись. Пропустив вперед женщину в оранжевом плаще, Адам с Эугеном вошли следом.

— Он ест слишком много соли, — улыбнулся Эуген и покрутил пальцем у виска.

— Он наркоман?

— Да, беда в том, что он увлекается расширителями… Толку от них никакого. Становишься придурком-параноиком, бабах — и слетаешь с катушек, тебе так плохо, что охота умереть.

— Человек может стать агрессивным от расширителей? — спросил Адам, когда они шли к выходу.

— Ты все время трясешься от страха, а в голове — безупречная ясность. Мысли несутся слишком быстро, уснуть невозможно… Когда я видел Филипа в последний раз, он был просто маньяк какой-то, говорил, что он — на тысячах спутниковых фотографий в «Гугле», болтал, что Сатурн пожирал своих детей… Ни секунды не стоял спокойно, все размахивал ножиком, порезал мне руку, кричал, что я должен этому радоваться… и себя он тоже порезал, плечо. Когда он бежал вниз, в метро, за ним осталавась кровавая дорожка.