— Что говорит полиция?
— Не знаю, — промямлил Эрик.
— Но ты же рассказал это той… той очаровательной беременной особе?
— Я ничего не рассказал, — сознался Эрик.
— Правда? — Нелли, скептически улыбаясь, дернула уголком рта.
— Потому что это всплыло под гипнозом и…
— Но Керн же сам хочет дать свидетельские показания, разве нет?
— Может, я неверно его понял.
— Неверно понял, — усмехнулась Нелли.
— Безумие какое-то. Я больше не могу об этом думать.
— Эрик, совпадение наверняка мало что значит, но ты расскажи о нем полиции, они же здесь именно ради этого, — мягко убеждала Нелли.
Эрик подошел к окну. Площадка, где стоял и курил пациент, теперь опустела. Эрику даже сверху были видны окурки, фантики от конфет, брошенные на землю. Кто-то засунул в урну для окурков синюю бахилу.
— Это было давно, но для меня… Знаешь, что я чувствовал в те недели? Я не хотел, чтобы Роки оправдали, — медленно проговорил Эрик. — Это… насилие, глаза, руки…
— Знаю, я читала, — сказала Нелли. — Но сейчас не помню, какое заключение вы вынесли. Однако Чюрклунда, во всяком случае, сочли чертовски опасным и посчитали, что велик риск рецидива.
— А если он на свободе? Я должен позвонить в Карсудден. — Эрик взял телефон, взглянул на экран компьютера и набрал номер Симона Касилласа, ответственного главного врача.
Нелли уселась на диван и с улыбкой взглянула в глаза Эрику, пока он произносил заключительные вежливые фразы, упомянув в конце разговора, что статья главврача в «Свенск Псюкиатри» была просто блестящей.
Солнце зашло за тучу, и по кабинету поползла густая тень — словно перед зданием встал на якорь гигантский корабль.
— Роки все еще в отделении D-4, — сказал Эрик. — Его вообще никуда не отпускают.
— Теперь тебе полегчало?
— Нет, — прошептал Эрик.
— Ты расклеился? — спросила она так серьезно, что Эрик невольно улыбнулся.
Он со вздохом закрыл лицо ладонями и позволил им сползти: кончики пальцев мягко давили на веки и щеки. Потом он снова взглянул на Нелли.
Она выпрямилась и внимательно посмотрела на Эрика. Глубокая морщинка обозначилась между тонкими бровями.
— Ладно, слушай, — начал Эрик. — Я знаю, что допустил ошибку, но во время одного из последних моих разговоров с Роки он утверждал, что на вечер убийства у него было алиби. А я не захотел, чтобы его освободили только из-за того, что он подкупил свидетеля.
— Что ты имеешь в виду? — тихо спросила Нелли.
— Что я не дал хода той информации.
— Прекрати.
— Его могли освободить…
— Черт возьми, ты не имел права этого делать, — перебила она.
— Знаю. Но он был виновен, и он убил бы еще кого-нибудь.
— Не наше дело это решать, мы психологи, а не полицейские, не судьи…
Нелли взволнованно прошлась по кабинету, остановилась и покачала головой.
— Вот че-орт, — выдохнула она. — Какой же ты дурак, это же…
— Я понимаю, ты злишься.
— Это верно. В смысле — ты понимаешь, что, если эта история всплывет, ты потеряешь работу.
— Я знаю, что допустил ошибку, это меня гнетет, но до сих пор я верил, что остановил убийцу.
— Проклятье, — буркнула Нелли.
Эрик взглянул на визитную карточку, лежавшую на столе, и стал набирать номер комиссара.