Обрадованная его приездом, Евдокия Ивановна как гостеприимная хозяйка попыталась пойти на кухню и приготовить ужин, но Белозерский, остановив ее, попросил:

— Вы собирайтесь, я отвезу вас домой, там и переночуете, а я здесь поработаю один.

— А не скучно тебе будет одному? Может, что подать придется, я мешать не буду, — предложила свои услуги она.

— Конец месяца, у меня отчет, и я не хочу, чтобы меня отвлекали. Пытался дома поработать, но работа не идет в голову.

Евдокия Ивановна привыкла к таким просьбам племянника, а поэтому возражать не стала. Она попыталась рассказать ему, где у нее лежат продукты, чтобы он мог ими воспользоваться, но он перебил ее:

— Покушать я привез с собой, и обо мне можете не беспокоиться. Моих продуктов и вам хватит на неделю.

Евдокия Ивановна долгим благодарным взглядом посмотрела на племянника. Ей нравились его хозяйская хватка, его рассудительность, воздержанность к спиртному. В такие минуты она вспоминала своего непутевого Михаила и искренне сожалела, что Анатолий Борисович не ее сын.

Вернувшись на дачу после того, как отвез тетку к себе домой, Белозерский поставил машину в гараж, закрыл калитку на замок и зашел в дом, так же закрыв дверь на замок.

Только на даче Белозерский чувствовал себя раскованно и свободно.

Длительное занятие хищением в особо крупных размерах при том условии, что он знал строгость уголовного наказания за данный вид преступления, приучило его к осторожности и предусмотрительности как в принятии решений, так и в их исполнении.

Все развивалось по плану до тех пор, пока не случилась неприятность с Фахратом, которая в некоторой степени может отразиться и на нем. Фахрату нет никакого резона говорить о нем работникам ОБХСС, однако на всякий случай он решил обезопасить себя, ликвидировав все документы по поставкам продукции на холодильник Фахратом, имеющиеся у него для неофициальных сверок, которые его могли в чем-либо уличить.

На кухне он отодвинул стол в сторону, скрутил в рулон кусок цветного линолеума и обнажил дверку в подвал.

Открыв дверку и спустившись туда, он подошел к металлической полке с закрутками, вытащил стопорный болт из гнезда, после чего полка, как раскрытая книга, легко поддалась, обнажив кирпичную кладку с вмонтированным в нее сейфом.

Достав из сейфа портфель «дипломат» черного цвета, он поднялся из подвала в дом, и прежде чем раскрыть портфель, посмотрел во все окна, занавесил их, убедившись в отсутствии около дома посторонних лиц.

Опустившись в зале на ковер, от открыл портфель и высыпал его содержимое. Перед ним лежали пачки купюр, каждая достоинством не ниже 50 рублей. Пересчитав пачки, он вновь аккуратно положил их в портфель.

На ковре остался один лишь футляр, в котором лежало бриллиантовое колье, купленное им в Москве еще в 1970 году за 105 тысяч рублей. Уважение к нему увеличивалось с каждым годом в той степени, в какой цены на драгоценности неудержимо росли вверх.

«Сейчас такое колье, наверное, стоит за 200 тысяч», — подумал он, вытаскивая колье из футляра.

Не разбираясь в драгоценностях, но доверяя государству, которое никак не могло его обмануть, он, много лет сдерживавший себя от разного рода покупок, не смог преодолеть соблазн и купил понравившееся ему колье, о чем не сожалел по сей день.