- Инда гудит!

Больше Хренков не мог найти непорядка. Все было вычищено, продраено до невозможности.

- Пошел на место! - приказал Буйку Хренков.

Буек убежал на бак, улегся на флаги, положив нос меж лап, и следил за боцманом, кося глазами.

- Сигнальщик, на мостик.

Завалов бегом кинулся на мостик... Замелькали красные флажки на семафоре. Командир смотрев в бинокль на "Семерку". Хренков стоял у борта и, прикрыв глаза козырьком ладони, вслух читал без бинокля приказ флагмана:

- Приготовиться к спуску... траль... на траверзе... первой... вехи...

Вмятина

Поравнявшись с указанной вехой, тральщик No5 замедлил ход, поджидая парного тральщика "Тройку".

Парный подходил, чтобы сцепить с "Пятеркой" трал. Команда "Пятерки" стала по борту с мягкими кранцами*. И боцман был с кранцем своеручного изготовления: чуть побольше других, и плетение мастерски "пущено" узором.

_______________

* К р а н ц ы - плетеные пеньковые мешки, набитые пробковой

крупой. Применяются для смягчения ударов кораблей борт о борт.

- Не чешетесь? Что, у вас кранцев нет? - сердито буркнул боцман на "Тройку".

- Мы еще не красились, - спокойно ответил боцман с "Тройки".

- А чужого борта не жалко?

- Нам и твой борт свой, а не чужой, - ядовито ответил боцман с "Тройки".

Тральщики сошлись: полетели легости, меж обводами бортов мягко закружились кранцы. Подали кормовую, носовую, шпринг. Командир "Тройки" перепрыгнул за борт парного тральщика. Пока он в рубке с командиром "Пятерки" совещался над картой минных полей, откуда начинать, а у кормовых лебедок налаживали трал, свободные от дела матросы стояли по бортам и старались "уесть" чем-нибудь другой корабль. Боцманы стояли особняком, облокотясь на планшир, и говорили о своем: где достать настоящей олифы, цинквейсу, сурику, кистей и что лучше - прибавить в краску "лачку" или не надо.

- Эй, на "Пятерке"! Зачем на борт балласт ложите?.. Корабль кренит.

Хренков покосился: это с "Тройки" кто-то по адресу Степушки, - минер подошел к борту с Буйком на руках похвастаться плавучим псом.

Степушка еще не успел придумать ответа, как за него вступился свой, сигнальщик Завалов:

- Степушка-то? Это одна видимость, братишки. Он от нежности надулся. Это в нем воздух.

Завалов намекал на последний приказ по отряду: флагман объявил особую благодарность Степушке за самоотверженную работу с минами.

- Ну, ты! - рассердился Степушка, не успев понять, в чем соль.

На "Тройке" поняли... и ответили не сразу.

Завалов "посолил" из щепоти на ладонь и сдунул, что значило: "Ага, крыть нечем!"

- Как пса назвали? - помолчав, спросили с "Тройки".

- Буек...

- Хо-хо! Поплавок с буйком!

На обоих бортах засмеялись. Хренков вмешался в спор:

- Придем в порт, я своих ребят пошлю к вам палубу мыть, да и вас пора с наждаком продрать!

"Тройка", нечего говорить, рядом с "Пятеркой" казалась грязноватой. Команда ждала, что скажет свой боцман: слово теперь за ним.

Боцман с "Тройки" взглянул на дымовую трубу соседа и спросил, как будто просто продолжая прежний разговор:

- А вмятину-то тебе все не выправили, Егор Степаныч?