«На получение контракта в разное время претендовал ряд других компаний, выступавших либо в качестве самостоятельных участников тендера, либо в составе других компаний. В их числе «Келлог Брайн энд Рут» — подразделение «Халлибертон», генеральным директором которой когда–то был вице–президент Дик Чейни… До этого «Халлибертон» уже получила контракт на экстренное восстановление инфраструктуры Ирака. Контракт оценивается в семь миллиардов долларов, и, возможно, срок его исполнения составит два года [96].

Похоже, история о марше к глобальной империи пробивалась на поверхность. Ни детали, ни тот факт, что это была трагическая история долгов, обмана, порабощения, эксплуатации, самая страшная в истории попытка завладеть сердцами, умами, душами и собственностью людей во всем мире, ничто в статье не намекало на то, что события 2003 года в Ираке явились продолжением этой постыдной истории. Не упоминалось и то, что эта история, такая же старая, как сама империя, приобретает сейчас новые, устрашающие размеры и по причине своего разрастания во времена глобализации, и вследствие той изощренности, с ко–торой она проводится в жизнь. Пусть скудным ручейком, неохотно, но информация все же просачивалась на поверхность.

Образ истории, с трудом выбирающейся на поверхность, напомнил мне кое о чем. Прежде всего о моей собственной биографии и о тех долгих годах, в течение которых я откладывал ее написание. Я давно знал, что мне есть в чем исповедаться, и все–таки я медлил с этим. Сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что мои сомнения и чувство вины присутствовали с самого начала. Они начались еще в квартире Клодин, еще до того, как я согласился на первую поездку в Индонезию; они преследовали меня почти постоянно все эти годы.

Я знал, что, если бы сомнения, боль и вина постоянно не изводили меня, я бы никогда не выбрался. Я бы застрял, подобно многим другим. Я бы никогда не смог принять решение уволиться из МЕЙН, стоя у поручней яхты у Виргинских островов.

И все–таки я медлил, как продолжает медлить вся наша страна. Те статьи намекали на союз между крупными корпорациями, международными банками и правительствами, но, как и мое резюме в МЕЙН, они касались только внешней стороны событий. Это была всего лишь оболочка. Истинная история заключалась не в том, что крупнейшие инженерные и строительные компании опять получают миллиарды долларов на строительство страны согласно собственным представлениям — для людей, которые, по всей вероятности, не желали соответствовать этим представлениям; не в том, что группа людей, именующих себя элитой, вновь исполняла старый как мир ритуал — злоупотребление своим положением высокопоставленных государственных чиновников.

Это слишком упрощенная картина. Она подразумевает, что, если мы решим исправить ошибки системы, нам следует просто избавиться от этих людей. Она легко сходит за пресловутые теории заговора и, как следствие, позволяет легко отмахнуться от проблемы, включить телевизор и забыть обо всем, довольствуясь нашим знанием истории на уровне третьеклассника, что означает: «Они» позаботятся обо всем; государственный корабль устойчив и снова вернется на курс. Возможно, нам придется подождать до следующих выборов, но все будет хорошо». Настоящая правда современной империи — это правда о корпоратократии, которая эксплуатирует отчаявшихся людей и производит самый жестокий, эгоистичный и в конечном итоге саморазрушительный захват земель, — не имеет отношения к тому, что появилось в тот день в газетах, но зато напрямую касается нас. И это, конечно, объясняет, почему нам так трудно выслушать эту историю. Мы скорее предпочитаем верить мифу о том, что тысячелетняя социальная эволюция наконец создала идеальную экономическую систему, чем признать, что мы поверили ложной концепции и воспринимаем ее как Евангелие. Мы убедили себя, что экономический рост приносит пользу человечеству и что чем больше этот рост, тем лучше для человечества.