Кант не утверждает, что исполнить долг сохранять свою жизнь могут только страдальцы. Можно любить жизнь и все же сохранять ее по правильной причине, а именно потому, что у каждого есть долг поступать таким образом. Желание жить не подрывает моральную ценность сохранения собственной жизни при условии, что человек признаёт долг сохранять свою жизнь и сохраняет ее с учетом этой причины.

Пожалуй, самый трудный для кантианской позиции случай связан с долгом помогать другим. Некоторые люди — альтруисты. Они проявляют сострадание к другим людям и получают удовольствие, помогая им. Но для Канта совершение благих деяний из сострадания, «сколь бы правильным и любезным оно ни было», лишено моральной ценности. Возможно, данное отношение противоречит тому, что подсказывает интуиция. Разве плохо быть человеком, получающим удовольствие от оказания помощи другим? Кант, скорее всего, согласился бы с таким предположением. Он определенно считает, что в действиях, совершаемых из сострадания, нет ничего дурного. Но он проводит различие между мотивами, по которым оказывают помощь. Одно дело, если оказание помощи доставляет удовольствие, и другое дело, если помощь оказывают из чувства долга. А Кант настаивает, что только мотив долга придает поступкам моральную ценность. Сострадание, которое испытывает альтруист, «достойно похвалы и поощрения, но никак не высокой оценки»[165].

Итак, что нужно для того, чтобы хорошее деяние обрело моральную ценность? Кант предлагает следующий сценарий. Вообразите, что наш альтруист переживает неудачу, которая полностью отбивает у него любовь к человечеству. Он становится мизантропом, утратившим все симпатии и всякое сострадание. Но эта охладевшая ко всему душа вытаскивает себя из безразличия и приходит на помощь другим людям. Не питая ни малейшей склонности к помощи, этот человек все же оказывает помощь «исключительно из чувства долга — вот тогда только этот поступок приобретает свою настоящую моральную ценность»[166].

В некоторых отношениях это суждение представляется странным. Что же, Кант высоко оценивает мизантропов и делает их образцами нравственности? Нет, не совсем так. Получение удовольствия от совершения правильных поступков не обязательно разрушает моральную ценность этих поступков. Кант говорит нам: значение имеет то, что добрые поступки совершают потому, что совершать их правильно, независимо от того, приносит ли совершение этих поступков удовольствие или нет.

Рассмотрим случай, произошедший несколько лет назад на национальном конкурсе школьников на знание орфографии, который проводили в столице США. 13-летнего мальчика попросили назвать буквы, составляющие слово эхолалия, которое означает свойство повторять все, что человек слышит. Хотя мальчуган ошибся, судьи не расслышали его ответ, сказали, что он правильно назвал буквы, и позволили ему пойти дальше. Когда мальчик понял, что допустил ошибку, он вышел к судьям и сказал им о недоразумении. В конце концов его сняли с соревнования. На следующий день заголовки газет объявили мальчика «героем конкурса», а его фотографию напечатали в New York Times. «Судьи сказали, что я очень честный, — сообщил мальчик репортерам. И добавил: — Я не хотел чувствовать себя дерьмом»