– Я не знал, не знал!

Голоса звучали громче. Туннель сомкнулся.

Я споткнулся, тычась то туда, то сюда. Здесь солдаты терзали копьями молодую женщину, другие в это время рыдали и порывались оторвать ее корчившееся в муках тело от мучителей. Там младенцы ковыляли на пухлых ножках, с протянутыми вперед ручонками, чтобы попасть в объятия рыдающих отцов, матерей, убийц.

А вот пригвожденный к земле, с закованным в доспехи телом, с длинной рыжей бородой, с открытым ртом, из которого вырывались вопли, лежал один из солдат и проклинал Бога, проклинал дьявола, проклинал судьбу.

– Я не буду, не буду, не буду!

– Знаешь, кто стоит за этими дверями? – произнес мрачный призрак-прислужник в облике женщины с прекрасными волосами, в бесплотной белизне струящимися вокруг лица. Она коснулась моей щеки мягкой ладонью. – Взгляни сюда... – Двухстворчатая дверь начала открываться, стены комнаты были уставлены книгами. – Твои мертвые, возлюбленный мой, твои мертвые – все те, кого ты убил!

Я уставился на лежащего на спине рыжебородого воина, изо рта которого раздавалось рычание: «Никогда, никогда не скажу я, что это справедливо, никогда, никогда...»

– Это не мои мертвые, – прокричал я, повернулся и побежал. Но опять споткнулся и снова упал лицом вниз на мягкое ложе из тел. В отдалении исчезали в пламени руины какого-то города; рушились стены; пушка грохнула в очередной раз, и воздух наполнился ядовитым дымом; люди падали и заходились в кашле; общий припев «я не знал» сливался в одну стройную ноту, и этот порядок был хуже, чем его отсутствие!

– ПОМОГИТЕ! – все кричал я. Никогда не испытывал я подобного облегчения от крика, никогда не ведал я такого чистого и всепоглощающего малодушия, чтобы криком взывать к высоте небес в этом Богом забытом месте, где вопли заполняли все пространство и никто тебя не слышал, никто, кроме улыбающихся мертвецов-прислужников.

– Учись, дорогой мой.

– Учись. – Шепот, как поцелуй. Душа индийца с головой в тюрбане и смуглым лицом. – Учись, мальчик мой.

– Взгляни наверх, посмотри на цветы, посмотри на небо... – Женщина-призрак из прислужников танцевала по кругу, ее белое платье то пропадало в клубах копоти и дыма, то вновь появлялось, ступни ее тонули в глине, но затем уверенно выбирались на твердое место.

– Не дурачь меня, здесь нет сада! – заорал я. Я стоял на коленях. Одежда моя была изорвана, но под рубашкой был Плат! Он был у меня!

– Возьми меня за руки...

– Нет, отпусти меня! – Я просунул руку под пиджак, чтобы накрыть Плат. Пошатываясь, мне навстречу поднялась неясная фигура с простертой рукой. – Ты, ты, проклятый мальчишка, ты, грязный щенок, ты – на улицах Парижа, словно сам Люцифер, сияющий золотым светом, ты! Подумай, что ты сделал со мной!

Из тьмы проступила таверна, мальчик, падающий навзничь от удара моего смертельного кулака, покатившиеся бочонки и крики пьяниц, набросившихся на меня.

– Нет, остановитесь! – зарычал я. – Уберите его от меня. Я его не помню. Я никогда не убивал его. Не помню. Говорю вам, я не могу... Клодия, где ты? Где ты – та, кого я обидел? Клодия! Николя, помогите мне!