И Дебби очень скоро перестала стонать от боли, перестала царапать разрисованные плечи. Открыла глаза, полные слез.

Шон ждал этого, смотрел на нее, серьезно и жарко:

– Ты у меня тоже первая, малыш. Не было до тебя целочек, – прохрипел он, жадно оглядывая ее лицо, ища следы страдания, боли, и не находя их.

Дебби никак не прокомментировала это неожиданное заявление, только сжала его крепче ногами и провела ладошками по груди. Безотчетно, явно не соображая, что делает, просто повинуясь инстинкту приласкать грубого мужчину, чтоб был нежнее, чтоб сжалился.

Шон только выдохнул, обнял ее и ускорился, понимая, что ей не особенно сейчас приятно. Дебби только тянулась к нему, потому что желание, простая тактильная потребность ощутить как можно больше его тела под пальцами была непреодолима. Она не обдумывала свои действия, просто вела себя так, как, наверно, миллиарды женщин до нее. Не требовалась голова в таком простом деле.

Шон, уже не жалея ее, сорвавшись, привстал, закинул тонкую ножку на плечо и начал двигаться в жестком, бешеном темпе, стремясь получить свое удовольствие. И Деб, неотрывно глядя в его лицо, отчего-то стала ощущать все меньше боли и все больше возбуждения. Оно не уходило никуда, оно просто спряталось за первыми болезненными моментами проникновения, и теперь возвращалось. Дебби хотела сказать об этом Шону, попросить, чтоб он помог ей, но не успела. Шон, несдержанно выругавшись и сделав несколько особенно грубых и жестких движений, содрогнулся от удовольствия.

Дебби наблюдала за ним так жадно, что в этот момент тоже ощутила что-то страное, похожее на удовольствие, короткий, но острый импульс. Она закрыла глаза и застонала. Уже в грудь упавшего на нее парня.

Он тяжело дышал, целовал ее, лениво скользя губами по нежной шее и линии подбородка, а она отчего-то испытывала к нему потрясающую по своей силе нежность. Гладила его, ответно целовала, и млела от мягкого шепота:

– Ну вот, все хорошо, малыш, ты умница, ты такая сладкая девочка…

И все это время ее не оставляло ощущение правильности произошедшего.

Она так расслабилась, в голове стало до того пусто и чисто, что сама не заметила как уснула. И не чувствовала, как Шон обнимает ее во сне.

А следующим вечером, никуда не собиравшаяся Дебби с удивлением и радостью наблюдала на стоянке возле общаги знакомый байк и знакомую плечистую фигуру.

Она, после сегодняшнего утра, когда Шон привез ее прямо к универу к первой паре, чмокнул в губы, шлепнул по попе в привычной манере и умотал, взрыкивая своим железным зверем, ничего особенного не ждала. Телефон ему она не давала. О новой встрече не думала.

И о том, выиграна или проиграна битва, тоже. Потому что это все было неважным. Ненужным. Весь день ей было неудобно сидеть и очень тяжело выдерживать испытующие взгляды Керри, которая пропустила момент ее отбытия накануне из общаги и утреннего прибытия к универу, и потому не знала, где Дебби провела ночь.

А, так как Деб наотрез отказалась комментировать это, Керри немного обиделась. Серьезно обижаться она не могла по одной простой причине – слишком переживала за своего парня. Голова была занята только этим. Оставалось еще несколько дней из установленного ей же самой срока, когда Рэй Уокер должен был решить вопрос со своим криминальным бизнесом, и Керри очень переживала, что он ничего не решит.