Считать эти две вещи отдельными было самой опасной из глупостей, от которых страдало человечество. Некоторые люди становятся мирскими - они устают, они истощены, пусты. У них нет никакого собственного пространства. Они не знают, кто они такие; они никогда не сталкиваются с самими собой. Они живут с другими, они живут ради других. Они часть толпы; они не индивидуальности. И помни: их любовная жизнь не принесет осуществленности - она будет половиной, а никакая половина никогда не может быть осуществленностью. Осуществленным может быть только целое.

И есть монахи, которые выбрали другую половину. Они живут в монастырях. Слово монах значит "тот, кто живет один"; слово монах происходит от того же корня, что и слова моногамия, монотонность, монастырь, монополия. Это значит: один, одинокий.

Монах - это тот, кто выбрал быть один - но вскоре он переполняется, созревает и не знает, куда себя излить. Куда себя излить? Он не может позволить любви, не может позволить никаких отношений; он не может идти и встречаться с людьми. Теперь все его энергии начинают скисать. Любая энергия, которая останавливается, становится горькой. Даже нектар, застоявшись, становится ядом - и наоборот; даже яд, который течет, становится нектаром.

Течь - значит знать, что такое нектар, а застаиваться - значит знать, что такое яд. Яд и нектар - это не две вещи, но два состояния одной и той же энергии. Текущая, она - нектар; застывшая, она - яд. Она становится горькой, она становится печальной, она становится уродливой. Вместо того чтобы давать тебе целостность и здоровье, она делает тебя больным. Все монахи больны; все монахи обречены на патологию.

Мирские люди пусты, им скучно, они истощены, они кое-как тащатся дальше, во имя долга, во имя славы семьи, во имя нации - все это священные коровы - кое-как тащатся к смерти, просто ожидая, когда придет смерть и принесет избавление. Они узнают покой только в могиле. Они не узнают никакого покоя в жизни - а жизнь, которая не знает никакого покоя, это на самом деле не жизнь. Она как музыка, в которой нет никакого молчания, - это просто шум, тошнотворный шум; он сделает тебя больным.

Великая музыка - это синтез между звуком и молчанием. И чем больше синтез, тем глубже идет музыка. Звук создает молчание, а молчание создает восприимчивость к звуку, и так далее, и так далее. Звук создает больше любви к музыке, больше способности стать молчаливым. Слушая великую музыку, ты всегда будешь чувствовать себя молитвенным, чувствовать что-то целое. Что-то в тебе становится интегрированным. Ты становишься центрированным, укорененным. Земля и небо встречаются, они больше не отдельны. Тело и душа встречаются и сплавляются, они теряют свои определения.

И это величайшее мгновение, мгновение мистического союза.

Это древняя битва, глупая, совершенно глупая, поэтому, пожалуйста, остерегайтесь: не создавайте битвы между сексом и молчанием. Если ты создашь битву, твой секс будет уродливым, больным, и твое молчание будет тупым и мертвым. Пусть секс и молчание встречаются и сплавляются. Фактически величайшие мгновения молчания - это те, за которыми следует любовь, великая любовь, вершины любви. И за вершинами любви всегда следуют великие мгновения молчания и одиночества. Медитация ведет в любовь: любовь ведет в медитацию. Они партнеры. Невозможно их разделить. Дело не в том, чтобы создать синтез, - их невозможно разделить. Дело в понимании, видении, что они неразделимы. Синтез уже есть, это уже так. Они одно целое!.. - две стороны одной монеты. Тебе не нужно их синтезировать, они никогда не существовали раздельно. И человек пытался, пытался изо всех сил, но всегда терпел поражение.