— В колымаге-то Ярополк с Блудом, — услыхал около себя Зыбата. — Ишь ты, прячется, на народ киевский взглянуть совестно, а Нонне-арконца не видать.

— Где же увидишь? Он ведь при Владимире.

— Чего там; его и в Киеве, и в Ярополковом стану видели.

— Ну, приехали все теперь. Теперь Владимира ждать будем.

У Зыбаты стало невыразимо тяжело на сердце: ни один клич, ни одно приветствие не встретило недавнего ещё владыку Приднепровья; он вступил в свой стольный город всеми отверженный.

«Вот оно, величие, вот она, слава земная! — шептал про себя Зыбата. — Неужели же живёт человек и возносится лишь для того, чтобы с высоты упасть в бездну?»

то-то слегка тронул Зыбату за плечо. Он быстро обернулся и увидел позади себя варяжского воина Феодора, бывшего на этот раз тоже без доспехов и тоже в простом киевском платье; около него стоял подросток с нежными чертами лица и задумчивым взглядом больших серых глаз. Зыбата понял, что это был сын Феодора Иоанн.

— Ой, Зыбатушка, — заговорил варяг, — как будто совсем не приходится хорошего ожидать, как будто дурное что-то надвигается, и такое дурное, что сердце замирает, как подумаю.

— Для кого дурное? — чувствуя невольную тревогу, спросил Зыбата.

— Для князя нашего, для Ярополка.

— Полно, Владимир не имеет на него зла, братья примирятся.

— Братья, братья. Да если бы участь Ярополка только от Владимира и Добрыни зависела, так нечего и бояться за него.

— Но кто же ещё ему грозит?

— Два у него страшных врага: Блуд и Нонне-арконец.

—Эй, Феодор, что же они могут тут сделать? Владимир в Киеве хозяин.

— Не знаю и сказать ничего не могу, а вот только мне ведомо, доподлинно ведомо, что Нонне призвал к себе двух арконских варягов, с Рюгена; те варяги и в Киев пришли ещё вместе с Нонне; знаю я их, для арконца они псы верные; на кого он их натравит, на того они и бросятся.

— Ну, что же из того?

— То, Зыбата, что им Нонне приказал быть в той избе, которая для Блуда приготовлена, и быть он им там приказал потайно. И вот сегодня я прознал, что Ярополк Владимира будет ожидать не в княжеских хоромах, а как раз у Блуда. — Феодор не успел договорить, как отчаянный вопль пронёсся среди всеобщей тишины.

— Убили! Убили!

Толпа, словно подхваченная порывом ветра, кинулась к воротам Детинца и бурным потоком влилась через них. Зыбата, подхваченный толпой, очутился в передних её рядах. Он увидел своего друга Варяжко, покрытого кровью, но державшегося на ногах и в страшном негодовании кричавшего так, что его голос слышен был даже в рёве толпы.

— Заманили князя, заманили и убили! — кричал Варяжко. — Предатели… На безоружного руку подняли. Он к вам с добром и любовью шёл, он вам мир нёс, он ради того, чтобы крови вашей не пролить, смирился и гордость свою победил, а вы вместо того убили его из-за угла!

— Да кто кого убил? Кто? Как смеют нас убийцами называть?! — шумела толпа.

— Князя вы убили. Ярополка.

Зыбата заметил, что с крыльца соседней избы, у дверей которой стояли Блуд и Нонне, вдруг кинулись к Варяжко два зверского вида, вооружённые короткими мечами варяга. Обезумевший от горя любимец несчастного Ярополка и не заметил угрожающей ему опасности, и варяги моментально изрубили бы его, если бы Зыбата вдруг не кинулся вперёд, и заграждая Варяжко своим телом, не крикнул как мог громко: