— А где он теперь? — поинтересовался Дема.

— За границу уехал, от жандармов скрывается.

— А чего этот Ленин добивался?

— А того, чтобы вот ты, рабочий человек, понял главную линию и знал свое место в жизни. Раз мы производим все — должны всем и владеть. А паразитов — долой, чтоб не сидели на нашей шее. Ясно?

— Ясно, — не очень твердо ответил Дема.

Иногда кузнец давал парням поручения: то пронести на завод листовки и рассовать их по шкафикам, то собрать деньги для передачи путиловцам, попавшим в политическую тюрьму. А в дни забастовок, когда трусы не подчинялись большинству и продолжали работать, он говорил:

— Ну-ка, ребята, шуганите их из цеха.

«Что же сегодня могло произойти на заводе?» — недоумевали Дема с Васей.

У главной проходной они увидели возбужденную толпу. Ворота были заперты, на завод охрана никого не пропускала. На столбах и заборах белели объявления, вызывающие ропот и ругань рабочих.

— Это они, проклятые, в отместку локаут объявили. На солдат надеются.

— Никто не ходи за расчетом! Голодом нас не испугаешь! И так ремни на последнюю дырку затянули…

Дема, не понимая значения слова «локаут», начал протискиваться к воротам и потянул за собой Васю. Добравшись к объявлению, он вслух прочел сообщение дирекции о том, что завод закрывается, что рабочие всех мастерских с 22 февраля получают расчет.

— От ворот поворот, значит. Вот она какая штука, этот локаут. Крепко придумали.

— Набастовались на свою голову! — сказал стоявший рядом бородач. — Где теперь работу найдешь? Передохнем с голоду…

— С голоду-то что, вот на фронт погонят, узнаешь тогда, как прибавку просить, — вторил ему молотобоец. — Подбили смутьяны чертовы! А что нам, если гривенник или четвертак прибавят? За ценами все равно не угонишься.

— Тебе-то что — корову и огород имеешь. А другим как? Ребятишки с голоду пухнут.

— Эх вы, путиловцы! — с презрением произнес слесарь из паровозной мастерской. — Прочли листок и струсили. Может, в ноги генерал-директору пойдете кланяться? Сходите, он это любит.

— Не выйдет им, — злобно сказал рабочий в замасленной кепке. — Нас тридцать тысяч, заставим завод открыть, не позволим издеваться!

— Ломай ворота!

— Стой, товарищи… Стой!

У ворот появилась группа старых путиловцев. Они сдерживали толпу. Среди них Дема с Васей заметили и Савелия Матвеевича.

На скамейку поднялся высокий клепальщик из лафетно-штамповочной мастерской.

— Товарищи! Не галдеть… Спокойно! — выкрикнул он в толпу. — Нас не запугают локаутом. Мы по всем заводам пойдем, весь город поднимем. Но действовать надо организованно. Первым долгом выберем стачечный комитет. Есть предложение — от каждой мастерской по человеку. От паровозостроительной выдвигаю Васильева.

— Правильно, подходящий человек, давай Васильева! — согласились паровозники и дружно подняли руки.

— От медно-котельной кого?

Котельщики назвали фамилию своего представителя и проголосовали за него.

Когда очередь дошла до старокузнечной, Дема с Васей в один голос закричали:

— Лемехова! Савелия Матвеевича!

Никто не возражал. Кузнецы знали, что Савелий Матвеевич сумеет постоять за них, и с готовностью подняли руки.