Леди Кэролайн. Я решительно против развлечений для бедных, Джейн. Довольно с них одеял и угля. И без того высшие классы помешаны на удовольствиях. Нам в нашей современной жизни не хватает здоровья. А это нездоровое направление, совсем нездоровое.

Келвиль. Вы совершенно правы, леди Кэролайн.

Леди Кэролайн. Думаю, что я всегда права.

Миссис Оллонби. Отвратительное слово «здоровье».

Лорд Иллингворт. Самое глупое слово в нашем языке, а ведь хорошо известно, что такое распространенное в публике представление о здоровье. Английский помещик, во весь опор скачущий за лисицей, — бесшабашный в погоне за несъедобной.

Келвиль. Разрешите спросить, лорд Иллингворт, считаете ли вы Палату лордов более совершенным учреждением, чем Палату общин?

Лорд Иллингворт. Разумеется. В Палате лордов мы никогда не сталкиваемся с общественным мнением. Это и делает нас культурным учреждением.

Келвиль. Вы серьезно высказываете такой взгляд?

Лорд Иллингворт. Совершенно серьезно, мистер Келвиль. (К миссис Оллонби.) Вульгарная привычка завелась теперь у людей: спрашивать, после того как вы поделились с ними мыслью, — серьезно вы говорили или нет. Ничто не серьезно, кроме страсти. Интеллект и сейчас не серьезен, да и никогда не был серьезным. Это инструмент, на котором играешь, вот и все. Единственно серьезная форма интеллекта, как мне известно, — это британский интеллект. А на британском интеллекте невежды играют как на барабане.

Леди Xанстентон. Что это вы говорите про барабан, лорд Иллингворт?

Лорд Иллингворт. Я просто пересказывал миссис Оллонби передовые статьи из лондонских газет.

Леди Ханстентон. А разве вы верите всему, что пишут в газетах?

Лорд Иллингворт. Верю. Нынче только то и случается, чему невозможно поверить. (Встает вместе с миссис Оллонби.)

Леди Ханстентон. Вы уходите, миссис Оллонби?

Миссис Оллонби. Не так далеко — в оранжерею. Лорд Иллингворт сказал мне, что там есть орхидея, прекрасная, как семь смертных грехов.

Леди Ханстентон. Дорогая моя, надеюсь, там нет ничего подобного. Придется мне поговорить с садовником.

Миссис Оллонби и лорд Иллингворт уходят.

Леди Кэролайн. Интересный тип эта миссис Оллонби.

Леди Ханстентон. Она иногда уж слишком дает волю своему острому язычку.

Леди Кэролайн. Разве миссис Оллонби только в этом одном дает себе волю?

Леди Ханстентон. Ну конечно, Кэролайн, надеюсь, что так.

Входит лорд Альфред.

Дорогой лорд Альфред, присоединяйтесь к нам.

Лорд Альфред садится рядом с леди Статфилд.

Леди Кэролайн. Вы всему хорошему готовы верить, Джейн. А это большая ошибка.

Леди Статфилд. Вы в самом деле думаете, леди Кэролайн, что нельзя верить ничему-ничему хорошему?

Леди Кэролайн. Я думаю, что так гораздо безопаснее, леди Статфилд. Пока, разумеется, не узнаешь, что человек действительно хорош. А это в наше время не так-то легко узнать.

Леди Статфилд. Но в нашей жизни столько злословия.

Леди Кэролайн. Вчера за обедом лорд Иллингворт говорил, что в основе каждой сплетни лежит хорошо проверенная безнравственность.

Келвиль. Лорд Иллингворт, конечно, весьма выдающаяся личность, но, мне кажется, ему недостает этой прекрасной веры в чистоту и благородство жизни, что так много значит в наш век.