— Как же мы реагируем на грозящую нам опасность уничтожения человечества? — кричал он в микрофон. — Мы организуем марши мира. Некоторые, друзья мои, строят иллюзии, что атомную войну можно предотвратить одними лишь демонстрациями на улицах городов.

По залу пробежал смешок. У оратора были седые, как серебро, волосы, одет он был в синий костюм, из кармашка торчал вышитый платочек. Он похож на скользкого угря, — было первым впечатлением Каттани.

Оратор взглянул на массивные золотые часы и вновь стал рисовать апокалипсические картины:

— Наше общество движется к катастрофе. Тысячи итальянцев — жертв землетрясений остались без крова, безработные потеряли всякую надежду получить работу. Без всякого стыда распространяется гомосексуализм. Коррупция проникает в самые высокие сферы. Господа мои, на наших глазах происходит моральный и экономический распад нашей дорогой Италии. И наш долг — всех еще здоровых сил в стране — активно этому противодействовать и спасти положение.

Раздались аплодисменты.

— Ну что скажете? — спросил Сантамария.

— Право, еще не знаю, — ответил несколько удивленный Каттани. — Я ведь слышал только конец речи. А как, вы сказали, его фамилия?

— Лаудео. Профессор Лаудео. Идемте, я вас с ним познакомлю.

Когда они к нему подошли, профессор Лаудео прощался с группой восторженно уставившихся на него слушателей.

— Прощайте, дорогие друзья, до встречи в воскресенье в Риме. Смотрите, обязательно приезжайте!

Вблизи бросались в глаза его тщательно ухоженные руки с длинными пальцами, которыми он непрерывно поглаживал свой элегантный шелковый галстук. Ему явно нравилось внимание этих окруживших его людей, пожимавших ему руку и одобрительно хлопавших по плечу, но вместе с тем оно, видимо, уже начало вызывать у него некоторое раздражение. Он отступил немного назад, выбирая удобный момент, чтобы окончательно распрощаться.

— Профессор, — сладким голосом обратился к нему Сантамария, — я обещал вам привезти в Палермо нашего комиссара.

— Ах, браво, дорогой Сантамария. А теперь, если разрешите, оставьте нас на минутку одних. Идемте, комиссар. Вы, наверно, этого не знаете, но я вами восхищаюсь.

— Благодарю, — ответил Каттани, — но не совсем понимаю причины вашего восхищения.

Профессор Лаудео увлек его в коридор, устланный ковровой дорожкой и освещенный маленькими бра в виде свечей.

— Скромность, — возразил профессор, — не лучшая помощница для талантливого молодого человека. Дорогой Каттани, вы себя недооцениваете. Я не выпускаю вас из поля зрения с тех пор, как вы окончили Высшую школу полиции.

— Неужели? И зачем же?

— У меня повсюду есть друзья, — ответил профессор, доставая серебряный мундштук и вставляя в него сигарету. — И они сигнализируют мне о способных людях в различных сферах жизни.

— А для чего же вам эти сведения?

Лаудео взял комиссара под руку и подтолкнул к мягкому диванчику.

— Я стараюсь вовлечь всех этих одаренных людей в свою Ассоциацию.

Каттани, казалось, это заинтересовало.

— Каковы же цели вашей Ассоциации?

— Благо Италии, — торжественно произнес профессор. — Меня беспокоит будущее нашей родины. И я считаю, что необходимо отбирать наиболее заслуживающих того работников и помогать им достичь самых высоких постов.