– А мне кажется, – задорно произнесла Констанция, – тебе перестала нравиться Анжелика, потому что к этому времени тебе уже куда сильнее нравился кто-то другой.

– Да? – в тон ей переспросил Ярик. – В самом деле? И кто же это? Ты мне его не покажешь?

– Ах, ну тебя! Какой ты!

И Констанция ушла на кухню, куда следом за ней незамедлительно проследовал Ярик, клянясь, что не имел в виду ничего дурного и уж точно не собирался обидеть девушку, просто так глупо пошутил.

– Прости меня! – вымаливал он прощение. – Прости, милая моя Косточка.

– Что? Как ты меня назвал?

– Ты такая худенькая, такая стройненькая, все косточки наперечет, вот я… Можно мне так тебя называть?

Ах, Ярик! Ах, льстец! И какая бы современная девушка после этого устояла?

Немного найдется девушек со средним весом, которых бы назвали худышками и они бы при этом не испытали к назвавшему их так прилива теплых чувств.

Констанция не являлась исключением. Ярик ей нравился и до того, а уж узнав, что он считает ее такой худенькой и стройненькой, что вся она просто кожа да кости, Констанция воспылала к нему таким бурным чувством, что и до настоящей любви тут было недалеко.

– Повтори, – шептала она, – я и правда такая худенькая?

– Прямо прозрачная! – заверил ее Ярик. – Насквозь просвечиваешь.

– Ура-а-а! – возликовала девушка. – Дорогой! Любимый! Единственный! Наконец-то я нашла тебя!

И не успел Ярик и глазом моргнуть, как на него уже обрушился ураган любви по имени Констанция. Да такой, что даже Барону, который ошивался на кухне в надежде, что люди начнут готовить себе что-нибудь вкусненькое и несчастной измотанной собаке перепадет кусочек с их стола, пришлось закрывать глаза. Благо, что уши у него были большие и мягкие, самое оно, чтобы прикрыться ими, словно одеялом, и не видеть всего того, что творилось сейчас перед его собачьим взором.

Следователь Коршунов все-таки сдержал свое слово. И через несколько дней всех четырех друзей для разговора пригласили в его кабинет.

Следствие было завершено, и Коршунов, сидя за столом, сиял от удовольствия. И даже стоящий радом с ним Филинов казался не таким мрачным, нежели обычно.

– Ну что, могу вас поздравить, – произнес он. – Вина подозреваемой установлена, доказана и никакому сомнению не подлежит.

– Убийца Лидия?

– Да. И Наталью, и Сергея убила именно эта женщина. Нашими сотрудниками был проведен тщательный обыск в доме Лидии, и там был обнаружен ряд улик, однозначно указывающих на вину хозяйки дома в совершении этих преступлений. И, в частности, нами найдена домашняя пижамка из какого-то мягкого пушистого материала, сшитая в виде костюма крысы.

– Белая крыса! В розовых меховых тапочках!

– И меховые тапочки мы тоже нашли, – успокоил друзей Коршунов. – И комплект шарфиков – ленточек, которыми Лидия украшала себя, отправляясь на дело, тоже имеется. Красный, фиолетовый, зеленый в белый горошек… Эта Лидия была еще та модница.

– Но зачем ей был костюм крысы?

– Для маскировки. Если кто-то увидит перед собой крысу, то решит, что у него галлюцинации.

– Но как же… Наталью, допустим, она могла задушить. Лидия хоть и невысокого роста, но физически сильная была женщина. Но Сергея-то как она могла убить? Мы считали, что убийство должен был совершить человек выше среднего роста. А Лидия, извините, была кубышкой.