Другая история случилась, к сожалению, со мною. Тогда я впервые в жизни переводила на японский. Делегацию мы встретили на аэродроме. Нашу группу возглавлял один из наших популярных, но известных цветистостью речи политических деятелей. В то время моих знаний едва ли хватало на большее, чем сказать «Япония – хорошо, Венгрия – хорошо, да здравствует!», но предложение, которое было призвано открыть мою карьеру переводчика-япониста, звучало примерно так: «Черное облако раздора напрасно будет стремиться омрачить небосвод дружбы, раскинувшийся над японским и венгерским народами!»
Иногда переводчика заставляют мучиться не только тема или оратор, но и сам язык. Я уже говорила об одной из трудностей немецкого языка, заключающейся в том, что утверждение или отрицание фразы можно найти только в ее конце. Нижеследующая «история» добавлена в коллекцию анекдотов о нашей профессии Марком Твеном. Знаменитый американский писатель путешествовал по Германии и однажды пожелал посмотреть в театре историческую драму. Так как немецкого он не знал, то посадил переводчика рядом с собой. Зажглась рампа, взлетел занавес, и на сцене появился главный герой. Прекрасный голос его звучал уже несколько минут, но переводчик не произнес еще ни слова. «Почему вы не переводите?» – толкнул его в бок Марк Твен. «Пожалуйста, тише, – прошептал тот, – утверждается все это или отрицается, должно выясниться только сейчас!»
Из-за этого отругали однажды одного из наших лучших немецких переводчиков. Оратор, которого надо было переводить, пустился в цветистые дебри грамматических конструкций, и наш бедный коллега напрасно пытался уцепиться хотя бы за один из глаголов. «Почему вы не переводите?» – спросили у него. «Жду конца», – ответил тот. «А вы переводите, пожалуйста, не конец, – взъелся оратор, – а все, что я говорю!»
Следующий пример детям моложе шестнадцати лет рассказывать и читать не рекомендуется.
Несколько лет назад мне позвонили по телефону из одного министерства с просьбой поработать с чрезвычайно важным японским гостем. Надо было ехать в гостиницу и попытаться развлечь гостя, пока не прибудут представители министерства. Я поспешила в гостиницу. Меня принял молодой на вид, скромный в обращении сухопарый человек. Я приступила к тому, что мне предписали. Спросила, в чем заключается цель его визита в Венгрию. Он ответил японским словом, которого я не знала. Я попросила написать иероглиф этого слова. Он отказался, сославшись на то, что иероглиф слишком сложен. Однако он вспомнил, что где-то у него записан английский перевод этого слова. Он вынул из кармана бумажку, на которой было написано одно-единственное слово: SEXING.
Потом сразу же спросил, какой сумме форинтов соответствует чрезвычайно крупная сумма в долларах, которую выплачивает ему венгерское государство за эту деятельность…
Объяснение я получила только от нашего представителя, прибывшего на встречу. Наш японский гость был специалистом по половому отбору однодневных цыплят. А задача, которую он решал, состояла в предварительном отделении неценных – с точки зрения птицеводства – петухов от кур.