Прошли деревню Бабино, переехали широкий и глубокий противотанковый ров и оказались на территории Ораниенбаумского плацдарма. Расположились в густом ельнике. Недалеко от противотанкового рва установили и замаскировали шестидюймовые пушки. Помощник командира дивизии по политчасти тов. Аверин собрал коммунистов и сказал, что отступать нам больше некуда, здесь стоять будем насмерть. Сказал, что, если мы отдадим врагу Ораниенбаум, то падет Кронштадт, а потом и Ленинград. На воротнике шинели у тов. Аверина были три «шпалы».

Вечером, когда стемнело, взяли шесть лошадей с постромками и пошли за оставшейся пушкой. Ночь была темная. В деревне Бабино, подожженной вражеским снарядом, горел один дом. Пошли за деревню, вышли в поле. Навстречу нам шел наш командир, спросил нас, куда мы идем. Когда мы ему объяснили, он сказал, что немцы уже заняли все шесть деревень. Вернулись обратно. Ночевали в лесу у шоссейной дороги, недалеко от Ораниенбаума. Ночь была морозная, спали под елью.

Оставшийся часовым у пушки Федорец прибежал к нам поздно ночью. Федорец был среднего возраста, небольшого роста, юркий, подвижный, легкий на ногу. Он стоял часовым у пушки с винтовкой со штыком до тех пор, пока не подошли к нему два наших командира и показали ему на приближающихся немецких солдат. Федорец вывернул орудийный замок (у старых пушек была червячная передача), отнес в сторону от пушки и зарыл его в кочках. Эта наша первая пушка осталась у немцев.

24 сентября рано утром переехали в лагерь авиашколы морских летчиков. 24–28 сентября живем в землянках-шалашах. Наш орудийный расчет находится в комендантском взводе. Я — заместитель коменданта. Нас 12 человек при штабе первой батареи. Вырыли три блиндажа с двойным накатом. Ночью был артиллерийский обстрел, в первой батарее убило трех лошадей. Командовал первой батареей лейтенант В. П. Кузанов. Его батарея вела сильный орудийный огонь по немцам. Тов. Кузанов, несмотря на обстрел наших позиций и рвущиеся вблизи вражеские снаряды, был энергичен, настойчиво требовал подвозить снаряды, и пушки первой батареи били по врагу, не переставая.[9] Нас объединили с кадровыми частями, они отступили к Ораниенбауму из Эстонии. Вместе с ними мы сказались отрезанными от Ленинграда на Ораниенбаумском пятачке. Немцы заняли Стрельну и Новый Петергоф.[10]

28 сентября пришел лейтенант К. Н. Дубенецкий, записал весь наш орудийный расчет в орудийный расчет четвертой батареи, а после обеда в тот же день переехали на новое место. Около самой шоссейной дороги, вблизи авиашколы, вырыли землянку. Вычистили и смазали пушку. Пушка была новая, на резиновом ходу, с раздвижным лафетом, полуавтоматическая, с клиновым затвором. Стреляла не на шесть километров, как та, старая, а на четырнадцать километров и при хорошей слаженности расчета давала до двадцати пяти выстрелов в минуту. Немцы все время обстреливают нас из орудий крупного калибра, снаряды рвутся недалеко от нас. Уже несколько дней немецкие самолеты не появляются. 29 и 30 сентября ночевали в блиндаже семь человек.