«Начальнику экспедиции Далманову тчк Фонтан усмирил зпт скважину закрыли тчк Предварительный дебит пятьсот тонн в сутки тчк Теплов».
Руководители экспедиции переглянулись. Не ошиблись ли там, в Усть-Югане? Пятьсот тонн!.. Хотелось верить и трудно было поверить в такое. Это же больше, чем в Шаиме!.. Фантастично!
— Пусть повторят, — произнес Фарман, не отрывая взгляда от бланка радиотелеграммы, не отрываясь от завораживающих строчек.
Радист кивнул и положил пальцы на ключ. Нервной дробью застучали замысловатые точки и тире, помчались над заснеженной тайгою, над уснувшими болотами:
— Усть-Юган! Усть-Юган! Повторите! Повторите! Перехожу на прием. Прием!
Опять замигал зеленый глазок, запищала морзянка, а улыбающийся радист, разбрызгивая чернила, выводил крупными буквами на бланке:
«Фонтан усмирил тчк Дебит пятьсот тонн тчк Ждем ящик шампанского тчк Теплов».
За спиною Далманова слышатся восторженные возгласы. Кто-то сует стакан с коньяком. Тянут кусок шоколадной плитки. А он пьянеет от нахлынувшей радости. Да, свершилось! Теперь Фарман верит, что это не сон. Особенно понятна последняя строка телеграммы — «ждем ящик шампанского». Вспомнили, черти окаянные, как полгода назад, когда закладывали буровую, давал обещание. А в контору все бегут и бегут работники экспедиции. Где-то хлопнуло шампанское. Женщины обнимаются, утирают слезы, смеются…
— Отстучи, пусть готовят столы, — сказал Фарман радисту. — Привезем два ящика!
А в Усть-Югане была трудная ночь.
Разве мог кто-нибудь предположить, что именно так получится?
Испытывали скважину. Дважды в обсадную колонну вставляли деревянную пробку с резиновым уплотнением и закачивали порцию жидкого цемента, поверх которого вставляли новую пробку и, под давлением глинистого раствора, загоняли на глубину, где по каротажной диаграмме предполагали нефтяной пласт. А когда цемент затвердевал, он как бы отсекал нижнюю часть скважины, закупоривал ее и не давал ходу воде. Потом опускался под землю продолговатый, похожий на сигару, снаряд — перфоратор, который весь начинен пороховыми зарядами и пулями. И там, на глубине, грохотали выстрелы, пули пробивали, решетили колонну, освобождая путь потокам газа или нефти…
Дважды цементировали, дважды простреливали — а толку никакого… Как и в предыдущих скважинах. Только признаки нефти. Надежда, которой жили последние месяцы, тихо растаяла и ушла в тайгу белесым туманом. Напряжение ожидания как-то сразу спало. Буровики, небритые, с ввалившимися и покрасневшими глазами, обожженные морозами, хмуро смотрели на буровую, на дело своих рук, как на чужую, холодную железную тварь, приносящую лишь горечь разочарований. Все торопились поскорее покинуть Усть-Юган.
Оставалось проверить еще один, нижнемеловой горизонт. На каротажной диаграмме в этом горизонте отмечено неясное и весьма нехарактерное электрическое сопротивление.
Теплов хорошо помнит, как в конторе при обсуждении диаграммы бывалые геологи весьма скептически отзывались именно об этом нижнемеловом пласте. Настаивал на испытании лишь Далманов.
— Слушай, друг! Не будем зря тратить время, — мастер по испытаниям Липиков чертыхнулся. — Давай кончать волынку! Все одно там нет ничего!