Главная же причина улучшения моего самочувствия заключается в том, что я наконец поняла, что надо делать в первую очередь. Я нашла главное звено, за которое надо уцепиться, чтобы вытянуть всю цепь. Это звено — корма.

Когда я стала спрашивать, что случилось в прошлом году с кукурузой, выяснились удивительные вещи. Оказывается, семенные початки сушили на чердаке конюшни. Потолок был дырявый, на чердак проникали испарения, и семена, конечно, испортились, потеряли силу. И такими семенами сеяли. Представляешь, какой ужас?

И вот я решила сделать сушилку, такую, как мы чертили в техникуме, но дело в том, что мой проект остался там, на выставке. У тебя, Галка, тоже был хороший проект. Если он у тебя сохранился, вышли, пожалуйста, мне…»

Тоня вспомнила техникум, Галку, преподавателя Игоря Михайловича… Вспомнила, как приносила ему проект сушилки, как упруго и непослушно сворачивался ватман, как Игорь Михайлович прижимал верхние углы чертежа портсигаром, на котором выдавлен богатырь, и книгой «Зерносушение» и ставил остреньким карандашом едва заметные деликатные птички в тех местах, где что-нибудь было неверно.

Тоня вздохнула, поставила в конце «Р.S.» и задумалась, прислушиваясь к шуму дождя. Она всегда ставила «Р.S.», чтобы письма ее казались солидней.

Потом написала: «Мы, Галка, все еще представляем друг друга наивными девочками в коротеньких платьицах и тупоносых туфельках без каблуков, а на самом деле мы уже зоотехники и полностью отвечаем за животноводство, и когда поймешь это до конца, становится так страшно, что даже голова кружится».

Недели через две Тоня получила чертежи.

Но убедить Ивана Саввича строить сушилку оказалось делом нелегким.

— На что тебе такой теремок? — спросил он.

Тоня стала объяснять, но председатель недослушал и до середины.

— Сушилка нужна, когда сушить есть что, — перебил он ее. — А у нас семенной кукурузы сама знаешь сколько. С гулькин нос.

— Значит, вы намерены и в этом году нарушать агротехнику?

— Это верно, сеяли мы кукурузу прошлый год плохими семенами, в холодную землю, раньше времени. Это отрицать не буду. Только агротехника тут ни при чем. У нас, Тоня, договор был на соревнование с соседним районом.

— Ну и что?

— А то, что там был пункт: «Провести сев кукурузы в сжатые сроки». Вот нам и велели сеять пораньше, чтобы пункт выполнить. Хотя кукуруза и не взошла, зато пункт выполнили, — закончил Иван Саввич и махнул рукой.

— Это было и прошло. Надо же наконец подумать о будущем!

Но Ивану Саввичу некогда было думать о будущем. С самого утра погружался он в мелкие докучливые заботы и, рассеянно слушая Тоню, думал о том, где взять бечевку для увязки мешков или откуда перебросить людей на молотилку.

И Тоня не винила его. Она сама видела, что колхоз в трудном положении, и ей самой приходилось много времени отдавать текучке.

Однако польза от разговоров с Иваном Саввичем все-таки была. Ни в чем не убедив председателя, Тоня в конце концов убедилась сама, что без хорошего, обоснованного перспективного плана развития колхоза, без перестройки структуры посевных площадей работать дальше нельзя.